Номос важнее предрассудков.
«Мел приходит и печально рассказывает:
- Мы разочаровались в мире. И я решил уходить в Мир Духов. Я уже был там, когда умирал. Так лучше, для нас всех.
- Отлично, моя радость, - соглашаюсь я. - Видишь, у меня на коленях пистолет лежит? Заряженный и со взведенным курком. Так вот, если ты сейчас пойдешь пафосно обрядиться и уходить, то я прострелю тебе ногу. Первую помощь оказывать умею. А потому сиди и слушай.
...
- Я не хочу, - говорю я, - чтобы близкие мне люди совершали ошибки.
- У тебя нет дорогих тебе людей, Вирджиния, - улыбается Мел. - Вчера я хотел убить тебя. Я даже приготовил для этого все необходимое. Но не смог. Жаль. Оказался слабее, чем думал.
Новость неожиданная. Но я заставляю себя о ней забыть.
- Пофиг, - говорю я. - Ты не уйдешь.
...
- Я не хочу, чтобы этот мир умирал, - объясняю я. - Он еще жив. В нем есть Кайл, есть Дэниэл - они живые люди. И мир - жив, и вы - живы, я не хочу, чтобы вы уходили из него.
- Мир мертв, Вирджи, - неожиданно говорит Эрвальд. - Здесь, в Верхнем, я видел всего две пары живых глаз - твои и Акулы, но он слишком озабочен своим равновесием. Я когда-то хотел... верил. У меня есть Фритаун, но это тоже бегство.
- Мир жив, понимаете, - отвечаю я. - Я люблю его. Я не хочу, чтобы те, кто могут его спасти, убегали и бросали его. Если я останусь одна, я и тогда его не брошу. Но сейчас-то нас много. Больше одного, по крайней мере - это уже много. Поэтому и прошу - не бросайте.
И Мел неожиданно вспоминает стихи:
Забыл тебе объяснить: Авраам тогда
Нашел десять праведных – и устоял Содом.
Так они спасли и прочие города:
Под суровым взглядом, нежданным чудом,
Большим трудом.
В назиданье им был огненный явлен столб,
Иногда они тяготились своей виной,
Но никто из них не слыхивал про потоп,
И никто не знал, чем славен трудяга Ной.
Жизнь текла как нужно: был более белым свет.
Каждый жил свой срок и бремя спокойно нес
Да, нам был оставлен только один Завет,
Но ведь не был судим и казнен на кресте Христос.
Подрастали дети, покрывались мхом валуны.
И катилось время сквозь явленный Божий Дух.
В двадцать первом у нас не боялись Третьей войны.
Потому что в двадцатом не было первых двух.
…Знаешь, полно причин сеять мрак и хаос.
Но что-то велит держать этот пыл в руках.
Я пишу тебе из отеля вблизи Дахау –
Здесь чудесные люди, здесь песни поют в домах.
…Хорошо, что это письмо ничего не весит.
Я таскаю его с собой, сквозь мороз и звезды.
«Десять, - думаю я всю ночь, - десять».
Может, еще не поздно.
- Видишь, - говорю я. - Ты это понимаешь. Значит, ты не уйдешь.
И откладываю пистолет.»
Я не знаю, что тебе еще рассказать про нее, кроме того, что было сказано.
Формально она мне никто - не отражение, не маска и не образ, не собеседник и не альтер-эго, не сестра и не друг, она даже не моя богиня, что могло бы иметь хоть какую-то логику и смысл. Если смотреть объективно, то среди нас, рожденных на этой земле, она вообще не существует; я даже не уверена, что в этом мире существует хотя бы приблизительный ее аналог, во всяком случае не общеизвестный.
И тем не менее, с твоей подачи (спасибо тебе за это, без шуток) с определенного момента она.. ну да, часть моего номоса - как образ и живая сущность, и одна из граней соприкосновения с другой плоскостью мира - как Сила и принцип. Мы не "общаемся" внутри своей головы, я не вижу ее мир, равно как не вижу свой мир ее глазами, я почти не ощущаю ее присутствия в своей жизни, по крайней мере не постоянно. На самом деле - я уже не раз говорила тебе об этом и это совершенно не шутка и не кокетство - я почти не знаю ее. Но иногда чувствую и (почти всегда) понимаю. Это, наверное, какое-то особое этическое дао - понимать тех, о чьей жизни понятия не имеешь, не проси меня объяснять, как именно оно работает.
И все-таки она прекрасна и очень значима для меня. Спасибо тебе.
Она одна из тех немногих людей (можно здесь и впредь я буду использовать именно это слово, ведь по сути оно ничего не меняет), кто в этой жизни сделал все правильно. Ей не в чем себя упрекнуть. Даже если очень хочется - это не важно. Она отлично понимает собственные желания - и умеет противопоставлять им необходимость, когда это действительно необходимо.
Она умеет выбирать, о да, она великолепно умеет делать это. И ненавидит, когда ей приходится пользоваться этим своим умением. Умея добиваться цели, она понимает необходимость отступить перед неизбежным, а потому предпочитает предотвращать неизбежное заблаговременно. Еще она умеет любить - всех, что в принципе не делает ее жизнь легче, но все же делает осмысленнее.
Единственное, чего она по-моему не умеет - верить. Знающая больше всех остальных, она лишена этого дара самой своей сутью. Это делает ее жизнь труднее, но это та самая неизбежность, уйти от столкновения с которой не удалось. Кстати, она на самом деле совершенно не честолюбива, в привычном понимании этого слова: несмотря на то, что ей очень тяжело даются промахи и проигрыши (как свои, так и чужие), в любой соответствующей ситуации здесь речь будет идти не о чести, а о достижении запланированного результата.
Запланированный... я не знаю, как объяснить твари Хаоса саму суть этого слова, правда. Мне очень хочется, чтобы ты понимал меня, но подозреваю, что это невозможно. Замысел - совершенно не догма, не схема и не жесткая структура. Замысел - это в первую очередь гармония, стройная и красивая система, где каждый кусочек находится на своем месте, вписываясь в общую картину. Замысел - вальсирующий зал, множество разнонаправленных кругов, вписывающихся друг в друга в бесконечном движении. Замысел - ля-мажорный аккорд в четыре руки во всей своей рояльной сочности и выворачивающей душу наизнанку эмоциональной напряженности; симфоническая картина из тысячи нот и сотен тем. Замысел - черт, у меня нет другого слова - это Музыка, та самая, да. Это божественно прекрасно, даже когда смотришь на него (и слушаешь) со стороны. Особенно, когда смотришь. При этом замысел может включать в себя тысячи не предусмотренных заранее вещей и явлений, лишь бы они не нарушали общей гармонии. Господи, да как вообще можно помыслить о том, чтобы нарушить ее?! Как можно не видеть ее? Эта стройность, это гармоническое непостижимое великолепие - оно действительно ценно, по-настоящему ценно. Остальное легко можно создать в одиночку, одному, но это - невозможно. Слишком непостижимо, слишком огромно, слишком хрупко, безудержно нежно и хочется пребывать в этом бесконечно.
Пойми, не Он ценим и не Его замысел. Даже в Его плане есть огрехи, это неизбежно (и этого стоит хотя бы попытаться избежать), но это не главное.
Замысел, сам по себе.
Стройность. Гармония. Общий для всех - ритм.
Если вам будет проще, попробуйте представить себе: это наш способ творить - творить гармонию, творить общность бытия, творить мир, воплощать замысел. Хранить его, оберегая от вторжения и разрушения. Беречь, помогая развивать дальше и дальше - до самой кульминации.
И все это... мне действительно нужно продолжать?
Если бы ты понял, если бы он смог.
«Мы сидим втроем и тихонько поем мою любимую песню:
Время идет - не видать пока
Hа траверзе нашей эры
Лучше занятья для мужика,
Чем ждать и крутить верньеры.
Ведь нам без связи - ни вверх, ни вниз,
Словно воздушным змеям.
Выше нас не пускает жизнь,
А ниже - мы не умеем.
Вокруг нас идет лето. И мы находимся в нем.
Плохо, коли на связи обрыв.
Тускло на дне колодца.
Hо встать и выползти из норы -
Что еще остается?
Там, у поваленного столба,
Скорчиться неказисто.
И если медь запоет в зубах -
То значит небо зовет связиста.
Мел прикидывает:
- Нет, на юг я, наверное, не пойду... Может быть, податься на восток... Черт, теперь ведь надо думать, что делать.
Я улыбаюсь. Теперь будет сложно. Я не Орден Звезды, я не знаю правильных путей. У меня - свой. А вам, ребята, каждому искать правильный путь для себя.
Может, и не найдете. Может, выпадет спиться и разочароваться в жизни. Но шанс найти остается всегда.
Словно подслушав мои мысли, Мел говорит:
- Вирджиния, я вас ненавижу!
- Это нормально, - киваю я.
- Дайте я вас обниму!»
в процессе использован игровой текст (с) Лемерт, за который ей большое спасибо.
- Мы разочаровались в мире. И я решил уходить в Мир Духов. Я уже был там, когда умирал. Так лучше, для нас всех.
- Отлично, моя радость, - соглашаюсь я. - Видишь, у меня на коленях пистолет лежит? Заряженный и со взведенным курком. Так вот, если ты сейчас пойдешь пафосно обрядиться и уходить, то я прострелю тебе ногу. Первую помощь оказывать умею. А потому сиди и слушай.
...
- Я не хочу, - говорю я, - чтобы близкие мне люди совершали ошибки.
- У тебя нет дорогих тебе людей, Вирджиния, - улыбается Мел. - Вчера я хотел убить тебя. Я даже приготовил для этого все необходимое. Но не смог. Жаль. Оказался слабее, чем думал.
Новость неожиданная. Но я заставляю себя о ней забыть.
- Пофиг, - говорю я. - Ты не уйдешь.
...
- Я не хочу, чтобы этот мир умирал, - объясняю я. - Он еще жив. В нем есть Кайл, есть Дэниэл - они живые люди. И мир - жив, и вы - живы, я не хочу, чтобы вы уходили из него.
- Мир мертв, Вирджи, - неожиданно говорит Эрвальд. - Здесь, в Верхнем, я видел всего две пары живых глаз - твои и Акулы, но он слишком озабочен своим равновесием. Я когда-то хотел... верил. У меня есть Фритаун, но это тоже бегство.
- Мир жив, понимаете, - отвечаю я. - Я люблю его. Я не хочу, чтобы те, кто могут его спасти, убегали и бросали его. Если я останусь одна, я и тогда его не брошу. Но сейчас-то нас много. Больше одного, по крайней мере - это уже много. Поэтому и прошу - не бросайте.
И Мел неожиданно вспоминает стихи:
Забыл тебе объяснить: Авраам тогда
Нашел десять праведных – и устоял Содом.
Так они спасли и прочие города:
Под суровым взглядом, нежданным чудом,
Большим трудом.
В назиданье им был огненный явлен столб,
Иногда они тяготились своей виной,
Но никто из них не слыхивал про потоп,
И никто не знал, чем славен трудяга Ной.
Жизнь текла как нужно: был более белым свет.
Каждый жил свой срок и бремя спокойно нес
Да, нам был оставлен только один Завет,
Но ведь не был судим и казнен на кресте Христос.
Подрастали дети, покрывались мхом валуны.
И катилось время сквозь явленный Божий Дух.
В двадцать первом у нас не боялись Третьей войны.
Потому что в двадцатом не было первых двух.
…Знаешь, полно причин сеять мрак и хаос.
Но что-то велит держать этот пыл в руках.
Я пишу тебе из отеля вблизи Дахау –
Здесь чудесные люди, здесь песни поют в домах.
…Хорошо, что это письмо ничего не весит.
Я таскаю его с собой, сквозь мороз и звезды.
«Десять, - думаю я всю ночь, - десять».
Может, еще не поздно.
- Видишь, - говорю я. - Ты это понимаешь. Значит, ты не уйдешь.
И откладываю пистолет.»
Я не знаю, что тебе еще рассказать про нее, кроме того, что было сказано.
Формально она мне никто - не отражение, не маска и не образ, не собеседник и не альтер-эго, не сестра и не друг, она даже не моя богиня, что могло бы иметь хоть какую-то логику и смысл. Если смотреть объективно, то среди нас, рожденных на этой земле, она вообще не существует; я даже не уверена, что в этом мире существует хотя бы приблизительный ее аналог, во всяком случае не общеизвестный.
И тем не менее, с твоей подачи (спасибо тебе за это, без шуток) с определенного момента она.. ну да, часть моего номоса - как образ и живая сущность, и одна из граней соприкосновения с другой плоскостью мира - как Сила и принцип. Мы не "общаемся" внутри своей головы, я не вижу ее мир, равно как не вижу свой мир ее глазами, я почти не ощущаю ее присутствия в своей жизни, по крайней мере не постоянно. На самом деле - я уже не раз говорила тебе об этом и это совершенно не шутка и не кокетство - я почти не знаю ее. Но иногда чувствую и (почти всегда) понимаю. Это, наверное, какое-то особое этическое дао - понимать тех, о чьей жизни понятия не имеешь, не проси меня объяснять, как именно оно работает.
И все-таки она прекрасна и очень значима для меня. Спасибо тебе.
Она одна из тех немногих людей (можно здесь и впредь я буду использовать именно это слово, ведь по сути оно ничего не меняет), кто в этой жизни сделал все правильно. Ей не в чем себя упрекнуть. Даже если очень хочется - это не важно. Она отлично понимает собственные желания - и умеет противопоставлять им необходимость, когда это действительно необходимо.
Она умеет выбирать, о да, она великолепно умеет делать это. И ненавидит, когда ей приходится пользоваться этим своим умением. Умея добиваться цели, она понимает необходимость отступить перед неизбежным, а потому предпочитает предотвращать неизбежное заблаговременно. Еще она умеет любить - всех, что в принципе не делает ее жизнь легче, но все же делает осмысленнее.
Единственное, чего она по-моему не умеет - верить. Знающая больше всех остальных, она лишена этого дара самой своей сутью. Это делает ее жизнь труднее, но это та самая неизбежность, уйти от столкновения с которой не удалось. Кстати, она на самом деле совершенно не честолюбива, в привычном понимании этого слова: несмотря на то, что ей очень тяжело даются промахи и проигрыши (как свои, так и чужие), в любой соответствующей ситуации здесь речь будет идти не о чести, а о достижении запланированного результата.
Запланированный... я не знаю, как объяснить твари Хаоса саму суть этого слова, правда. Мне очень хочется, чтобы ты понимал меня, но подозреваю, что это невозможно. Замысел - совершенно не догма, не схема и не жесткая структура. Замысел - это в первую очередь гармония, стройная и красивая система, где каждый кусочек находится на своем месте, вписываясь в общую картину. Замысел - вальсирующий зал, множество разнонаправленных кругов, вписывающихся друг в друга в бесконечном движении. Замысел - ля-мажорный аккорд в четыре руки во всей своей рояльной сочности и выворачивающей душу наизнанку эмоциональной напряженности; симфоническая картина из тысячи нот и сотен тем. Замысел - черт, у меня нет другого слова - это Музыка, та самая, да. Это божественно прекрасно, даже когда смотришь на него (и слушаешь) со стороны. Особенно, когда смотришь. При этом замысел может включать в себя тысячи не предусмотренных заранее вещей и явлений, лишь бы они не нарушали общей гармонии. Господи, да как вообще можно помыслить о том, чтобы нарушить ее?! Как можно не видеть ее? Эта стройность, это гармоническое непостижимое великолепие - оно действительно ценно, по-настоящему ценно. Остальное легко можно создать в одиночку, одному, но это - невозможно. Слишком непостижимо, слишком огромно, слишком хрупко, безудержно нежно и хочется пребывать в этом бесконечно.
Пойми, не Он ценим и не Его замысел. Даже в Его плане есть огрехи, это неизбежно (и этого стоит хотя бы попытаться избежать), но это не главное.
Замысел, сам по себе.
Стройность. Гармония. Общий для всех - ритм.
Если вам будет проще, попробуйте представить себе: это наш способ творить - творить гармонию, творить общность бытия, творить мир, воплощать замысел. Хранить его, оберегая от вторжения и разрушения. Беречь, помогая развивать дальше и дальше - до самой кульминации.
И все это... мне действительно нужно продолжать?
Если бы ты понял, если бы он смог.
«Мы сидим втроем и тихонько поем мою любимую песню:
Время идет - не видать пока
Hа траверзе нашей эры
Лучше занятья для мужика,
Чем ждать и крутить верньеры.
Ведь нам без связи - ни вверх, ни вниз,
Словно воздушным змеям.
Выше нас не пускает жизнь,
А ниже - мы не умеем.
Вокруг нас идет лето. И мы находимся в нем.
Плохо, коли на связи обрыв.
Тускло на дне колодца.
Hо встать и выползти из норы -
Что еще остается?
Там, у поваленного столба,
Скорчиться неказисто.
И если медь запоет в зубах -
То значит небо зовет связиста.
Мел прикидывает:
- Нет, на юг я, наверное, не пойду... Может быть, податься на восток... Черт, теперь ведь надо думать, что делать.
Я улыбаюсь. Теперь будет сложно. Я не Орден Звезды, я не знаю правильных путей. У меня - свой. А вам, ребята, каждому искать правильный путь для себя.
Может, и не найдете. Может, выпадет спиться и разочароваться в жизни. Но шанс найти остается всегда.
Словно подслушав мои мысли, Мел говорит:
- Вирджиния, я вас ненавижу!
- Это нормально, - киваю я.
- Дайте я вас обниму!»
в процессе использован игровой текст (с) Лемерт, за который ей большое спасибо.