Номос важнее предрассудков.
В пять лет тяжесть ситуации можно осознать, наверное, только при том условии, что несчастье коснется лично тебя либо, по меньшей мере, близких и родных тебе людей. Пятилетний Клаус фон Рейтенау лишился отца и обоих дедов, ушедших воевать в рядах германских солдат первой мировой войны, но ему почему-то и в голову не приходило, что их отсутствие может из временного переродиться в постоянное. Напротив, мальчишка точно знал, что исполнив свой долг перед отечеством, бравые мужчины точно вернутся домой, принося с собой все великолепие победы. Возможность поражения в доме фон Рейтенау не обсуждалась, более того, подобная тема не поднималась даже в мимолетных беседах. Кроме упомянутого уже отсутствия мужчин, на будничной картине семейных будней война не отразилась, с точки зрения ребенка, никоим образом. Собственно говоря, первая мировая война началась для будущего гестаповца, Клауса Юргена фон Рейтенау с моментом ее окончания. Нет, он не потерял никого – с фронта вернулись и отец и оба деда, но их возвращение серьезно изменило семейную жизнь. Впрочем, возможно, это восьмилетний мальчишка за военное время успел напридумывать себе несопоставимых с действительностью представлений о предшествующей войне обстановке. Так или иначе, он не припоминал, чтобы до отбытия отца родители столь часто и столь основательно спорили. Разногласия, конечно, имелись, как и в любой семье и в любых межчеловеческих отношениях, но они отнюдь не отличались тем завидным постоянством, которое стало ныне их чуть ли не основным признаком.
Как истинная дочь германского генерала, мать считала проигрыш в войне глубочайшим оскорблением нанесенным Германии. Кем, восьмилетний Клаус так и не понял. Что такое оскорбление страны иной страной? Не может же гора или лес оскорбить иную гору и иной лес, расположенный в другой географической либо политической зоне. Оскорблять друг друга доступно людям, а из этого получалось, что не страна, а кто-то занимающий достаточно важное положение, не побоялся противостоять иному, не менее важному лицу и его аргументы оказались более убедительными.
- Он никуда не поедет! – настаивала мать. Стройная, молодая еще женщина с безупречно арийской внешностью гордо и требовательно смотрела в глаза своего австрийского супруга. Смешно, но в последнее время, это, казалось бы, совершенно несущественное различие в происхождении, или даже в одном лишь месте рождения, становилось все более значительным.
- Вопросы, касающиеся армии строго контролируются странами Антанты – не намеревался отступать отец. – Предсказать, что ждет нас в ближайшие месяцы, не говоря уже о годах – невозможно. Поступить в армию, буде случится такая возможность, наш – он особо подчеркнул это слово – сын успеет всегда. Необходимую базовую подготовку он уже получил, а в Вене он сможет получить еще и образование, которое впоследствии обеспечит ему достойную жизнь, что в мирное время, что в случае войны.
В ответ женщина лишь пренебрежительно фыркнула.
- Я согласен с отцом – Клаус не испытывал особой необходимости в отвоевывании преимущества какой-либо из сторон спора. Ему банально надоела затянувшаяся перепалка. Возвращаясь домой из военной школы, 16-и летний юноша желал наконец-то ощутить себя не столько вечным должником кайзера и отечества, сколько простым смертным, обладающим правом на не менее простое времяпрепровождение. И тем более, он не собирался выслушивать обсуждения его будущих судеб, неизбежно предполагающих отправление в очередную «казарму». И все же – предложение отца, отправить единственного сына на родину австрийских предков, в университет, вдохновляло гораздо более желаний матери, направить генеральского внука армейской дорогой службы отечеству, все еще оскорбленному проигранной войной.
- Навыками необходимыми для военной службы я уже овладел, но настоящее время ставит на первый план иные задачи, мама. Сила оружия ничто без умения сохранять мир. Меня научили держать винтовку, обучили необходимым на фронте приемам, но внешние... условия все равно не позволят воспользоваться ими, ни продвинуться дальше. Пока их самих не побороть - их собственным оружием.
Отец усмехнулся. Клаус знал, что это означает одобрение. О том, что отцу приятно наблюдать отголоски крови его родителя, смутно знакомый с австрийским дедушкой юноша не подозревал. Он не собирался никому подражать, равно как противостоять и даже отстаивать собственную позицию, не соответствующую воззрению старших поколений. Шестнадцатилетний Клаус фон Рейтенау не знал, каким идеям посвятить свою жизнь, и уже этого было достаточно, чтобы не соглашаться на продолжение похода по известному и вестимо не слишком убедительному направлению. Следовательно, довольно неожиданная идея отправиться в Вену, благодаря своему отличию от всех остальных, связанных даже если не с приземленными, точно с «опробованными» своими конкурентками заслуживала всяческой поддержки.
- Клаус – мать вздохнула, неодобрительно взглянула на отца, не преминув красноречиво покачать головой. – Ты не должен служить рядовым солдатом, когда придет время отплатить врагу за все унижения Германии. Заслужив звание до...
- Простите, заслужить – он ненавязчиво, но заметно подчеркнул это слово, - звание я успею в любой момент, мама. При условии обладания соответствующими личностными качествами и полезными Германии знаниями. К тому же, мне кажется небесполезным собственными глазами увидеть, как живут наши соотечественники, оказавшиеся вне границ страны.
Женщина внимательно и оценивающе посмотрела на сына. Ей хотелось оставить юношу в Берлине, где тот получил бы образование ничуть не хуже избранного его отцом, одновременно не лишаясь возможности завести полезные знакомства. Разумеется, она имела полное и обоснованное право уповать на то, что память об её отце обеспечит внуку заслуженного генерала пропуск в самое достойное общество и все же... Одна мысль о том, что мальчишка в самом надо сказать неподходящем возрасте попадет под влияние Фридриха фон Рейтенау – своенравного престарелого аристократа, не гнушавшегося считать себя не немцем, а каким-то австрийцем, вызывала у неё искреннейшее отвращение и головную боль.
(с) В.в.Б.П.
Как истинная дочь германского генерала, мать считала проигрыш в войне глубочайшим оскорблением нанесенным Германии. Кем, восьмилетний Клаус так и не понял. Что такое оскорбление страны иной страной? Не может же гора или лес оскорбить иную гору и иной лес, расположенный в другой географической либо политической зоне. Оскорблять друг друга доступно людям, а из этого получалось, что не страна, а кто-то занимающий достаточно важное положение, не побоялся противостоять иному, не менее важному лицу и его аргументы оказались более убедительными.
- Он никуда не поедет! – настаивала мать. Стройная, молодая еще женщина с безупречно арийской внешностью гордо и требовательно смотрела в глаза своего австрийского супруга. Смешно, но в последнее время, это, казалось бы, совершенно несущественное различие в происхождении, или даже в одном лишь месте рождения, становилось все более значительным.
- Вопросы, касающиеся армии строго контролируются странами Антанты – не намеревался отступать отец. – Предсказать, что ждет нас в ближайшие месяцы, не говоря уже о годах – невозможно. Поступить в армию, буде случится такая возможность, наш – он особо подчеркнул это слово – сын успеет всегда. Необходимую базовую подготовку он уже получил, а в Вене он сможет получить еще и образование, которое впоследствии обеспечит ему достойную жизнь, что в мирное время, что в случае войны.
В ответ женщина лишь пренебрежительно фыркнула.
- Я согласен с отцом – Клаус не испытывал особой необходимости в отвоевывании преимущества какой-либо из сторон спора. Ему банально надоела затянувшаяся перепалка. Возвращаясь домой из военной школы, 16-и летний юноша желал наконец-то ощутить себя не столько вечным должником кайзера и отечества, сколько простым смертным, обладающим правом на не менее простое времяпрепровождение. И тем более, он не собирался выслушивать обсуждения его будущих судеб, неизбежно предполагающих отправление в очередную «казарму». И все же – предложение отца, отправить единственного сына на родину австрийских предков, в университет, вдохновляло гораздо более желаний матери, направить генеральского внука армейской дорогой службы отечеству, все еще оскорбленному проигранной войной.
- Навыками необходимыми для военной службы я уже овладел, но настоящее время ставит на первый план иные задачи, мама. Сила оружия ничто без умения сохранять мир. Меня научили держать винтовку, обучили необходимым на фронте приемам, но внешние... условия все равно не позволят воспользоваться ими, ни продвинуться дальше. Пока их самих не побороть - их собственным оружием.
Отец усмехнулся. Клаус знал, что это означает одобрение. О том, что отцу приятно наблюдать отголоски крови его родителя, смутно знакомый с австрийским дедушкой юноша не подозревал. Он не собирался никому подражать, равно как противостоять и даже отстаивать собственную позицию, не соответствующую воззрению старших поколений. Шестнадцатилетний Клаус фон Рейтенау не знал, каким идеям посвятить свою жизнь, и уже этого было достаточно, чтобы не соглашаться на продолжение похода по известному и вестимо не слишком убедительному направлению. Следовательно, довольно неожиданная идея отправиться в Вену, благодаря своему отличию от всех остальных, связанных даже если не с приземленными, точно с «опробованными» своими конкурентками заслуживала всяческой поддержки.
- Клаус – мать вздохнула, неодобрительно взглянула на отца, не преминув красноречиво покачать головой. – Ты не должен служить рядовым солдатом, когда придет время отплатить врагу за все унижения Германии. Заслужив звание до...
- Простите, заслужить – он ненавязчиво, но заметно подчеркнул это слово, - звание я успею в любой момент, мама. При условии обладания соответствующими личностными качествами и полезными Германии знаниями. К тому же, мне кажется небесполезным собственными глазами увидеть, как живут наши соотечественники, оказавшиеся вне границ страны.
Женщина внимательно и оценивающе посмотрела на сына. Ей хотелось оставить юношу в Берлине, где тот получил бы образование ничуть не хуже избранного его отцом, одновременно не лишаясь возможности завести полезные знакомства. Разумеется, она имела полное и обоснованное право уповать на то, что память об её отце обеспечит внуку заслуженного генерала пропуск в самое достойное общество и все же... Одна мысль о том, что мальчишка в самом надо сказать неподходящем возрасте попадет под влияние Фридриха фон Рейтенау – своенравного престарелого аристократа, не гнушавшегося считать себя не немцем, а каким-то австрийцем, вызывала у неё искреннейшее отвращение и головную боль.
(с) В.в.Б.П.