Номос важнее предрассудков.
про функциональные основы зависимости.У человеческой социальности есть одна важная особенность: если человеку, известен язык, на котором произносится текст, и/или смысл слов, обращенных к нему, то он обязательно примет сообщение и отреагирует в соответствии с ним, применив одну из усвоенных им форм поведения.
Процесс усвоения и использования моделей поведения и называется становлением социальности у подростка. Оно считается завершенным тогда, когда ребенок в любой ситуации способен найти адекватную ситуации модель общения и нести ответственность за свой выбор. Эта задача включает в себя поиск верного контекста общения, адекватную оценку получаемых запросов и выбор верной формы общения. Приобретение социальных навыков, соответствующих возрасту и решение базовых задач социализации - одна из основных целей личностного развития ребенка.
Ради компактности хранения и удобства досягаемости эти навык объединяются в социальную роль: ребенок (сын/дочь), родитель (мать/отец), супруг (муж/жена), ученик, учитель, друг, сотрудник, подчиненный… нужное вписать. Любая функция, определяемая как набор умений, навыков, знаний и обязанностей становится социальной ролью, как только принимается на себя.
Комплектуется содержание опыта двумя путями: подражание образцам и самостоятельное освоение по инструкциям.
Первый путь чаще используется для формирования эмоциональной канвы роли,
второй путь задействуется позже, когда осваивается не только эмоциональная канва, но и (главным образом) составляющие ролевую обыденность навыки, умения и знания.
И вот тут-то самый смех и начинается. Навыки, усвоенные с детства в общении с родителями, ложась в роль (а она формируется не как эмоциональная канва, а как социальная ткань только в подростковом возрасте) могут создать проблемы с идентификацией усвоенного поведения заявленной социальной нише.
Итак, как именно создаются проблемы?
Например, это может выглядеть так.
Принято считать, что женщина – это… (признак раз, признак два, признак три). А я умею (признак шесть) могу (признак одиннадцать), знаю (признак двадцать три) и не умею, не могу и не знаю ни «один», ни «два», и ни «три». Внимание, вопрос: я могу считаться женщиной или нет? И если нет – то кто я? Сын или дочь? Любовник или любовница (кроме шуток, роли-то разные)? Ну и так далее. Но если теперь, в нынешней социальной ситуации гендерные вопросы и вполовину не так остры, как были еще шестьдесят лет назад, то вопросы иных социальных ролей становятся все острее. Нынешние дихотомии забавнее, правда. Смотрите сами. Любовник или начальник? Дочь или нянька? Друг или сослуживец? Учитель или оппонент? Гендерные проблемы смело ставьте в угол, если успеете до них дойти в этой жизни до пенсии, пыль можно будет и стряхнуть.
Но и это не самый веселый вариант: смешнее всего социальная роль, которая, будучи заявлена, и никак не наполнена практическим опытом, и эмоциональной канвы не имеет тоже. В момент, когда человек встречается с настоятельной необходимостью идентификации себя с этой ролью, происходит нечто особенное: человек пытается подстроиться к ожиданиям окружающих и по ним сформировать роль. Иногда этот номер проходит удачно, но чаще – нет. Поскольку ожидания противоречивы и предполагают, что роль (та или иная роль партнера по коммуникации), прежде всего, дополняет собственную роль в картине ситуации, а достоверность ситуации оценивается по соответствию реалий той самой эмоциональной канве, с которой роль и начинается, путаница в представлениях о незаполненной опытом роли по чужим ожиданиям неизбежна. Как себя вести в роли сотрудника женщине, не работавшей десять лет? Естественно, она потащит домашние стереотипы в офис. И это тоже будет ролевая путаница.
Чтобы перестать морочить головы читающим, пора уже, наверное, сказать, что собственно ролевая путаница – это ситуация, когда поведение в социальной роли не сформировано полностью, сформировано противоречиво или подменено поведением из иных социальных ролей, неприменимым в этой роли и в этой ситуации. И ролевая путаница - вовсе не «неправильное/неправомочное осознание себя в роли». Хотя именно ко второму выводу чаще всего приходят те, кто читает работы Эрика Эриксона. Хотя он говорил именно про первый вариант, особенно в работе «Детство и общество».
Есть, правда, и еще один вариант ролевой путаницы: когда не все содержание роли проходит сквозь фильтр возрастного кризиса. Собственно, почему он и кризис.
Все эти варианты объединяет одна общая особенность: наполнение роли не выдерживает нагрузки взаимодействия с реальностью. И для того, чтобы как-то ориентироваться в реальности, приходится возвращаться к детской модели поведения: естественной зависимости от взрослого, который способен ориентироваться в окружающей действительности, способен подать пример как отношения (помочь в создании эмоциональной канвы) так и поведения (сориентировать в навыках, знаниях и умениях, необходимых для того, чтобы наполнение роли стало функциональным и обеспечивало эффективность).
Все бы хорошо, ели бы не два «но». Вот они.
1. Взрослый, в отличие от ребенка, учится с большим усилием и меньшим результатом. То, что ребенок хватает буквально «из воздуха», взрослый усваивает с усилием и не всегда удачно. И из этого следует, что для качественного освоения хотя бы эмоционального наполнения роли взрослому нужно в разы больше времени, чем на это ж тратит ребенок. Это раз.
2. Любой организм склонен экономить силы. И часто кажется, что выгодней доверить себя близкому, чем учиться новому наполнению старой области жизни, определяемой «рассыпавшейся» ролью. Более того, сделать за другого гораздо экономичнее по усилию, чем его научить. В смысле, каждый отдельный раз. Проще приготовить обед, чем научить этому своего ребенка в подростковом возрасте. Сами сравните: два часа готовки – и все в порядке или муторная возня в четыре руки, две из которых… мнда… и так каждый раз в течение где-то полутора лет.
Эти два «но» и есть функциональные корни зависимости, опирающиеся на ролевую путаницу
комментарий по теме*Причем зависимость может возникнуть от любого более адекватного в данном вопросе (компетентного в данной роли) человека?*
Да. От любого, кто согласен подкреплять наши обращения за помощью спокойным доброжелательным отношением и квалифицированной помощью и советами.
*А этот наиболее адекватный, которому проще сделать за нас, чем учить нас - не становится э-э-э со-зависимым?*
И так бывает. Особенно когда у самого этого адекватного своя нужность другим - хоть немножко "поводок".
Процесс усвоения и использования моделей поведения и называется становлением социальности у подростка. Оно считается завершенным тогда, когда ребенок в любой ситуации способен найти адекватную ситуации модель общения и нести ответственность за свой выбор. Эта задача включает в себя поиск верного контекста общения, адекватную оценку получаемых запросов и выбор верной формы общения. Приобретение социальных навыков, соответствующих возрасту и решение базовых задач социализации - одна из основных целей личностного развития ребенка.
Ради компактности хранения и удобства досягаемости эти навык объединяются в социальную роль: ребенок (сын/дочь), родитель (мать/отец), супруг (муж/жена), ученик, учитель, друг, сотрудник, подчиненный… нужное вписать. Любая функция, определяемая как набор умений, навыков, знаний и обязанностей становится социальной ролью, как только принимается на себя.
Комплектуется содержание опыта двумя путями: подражание образцам и самостоятельное освоение по инструкциям.
Первый путь чаще используется для формирования эмоциональной канвы роли,
второй путь задействуется позже, когда осваивается не только эмоциональная канва, но и (главным образом) составляющие ролевую обыденность навыки, умения и знания.
И вот тут-то самый смех и начинается. Навыки, усвоенные с детства в общении с родителями, ложась в роль (а она формируется не как эмоциональная канва, а как социальная ткань только в подростковом возрасте) могут создать проблемы с идентификацией усвоенного поведения заявленной социальной нише.
Итак, как именно создаются проблемы?
Например, это может выглядеть так.
Принято считать, что женщина – это… (признак раз, признак два, признак три). А я умею (признак шесть) могу (признак одиннадцать), знаю (признак двадцать три) и не умею, не могу и не знаю ни «один», ни «два», и ни «три». Внимание, вопрос: я могу считаться женщиной или нет? И если нет – то кто я? Сын или дочь? Любовник или любовница (кроме шуток, роли-то разные)? Ну и так далее. Но если теперь, в нынешней социальной ситуации гендерные вопросы и вполовину не так остры, как были еще шестьдесят лет назад, то вопросы иных социальных ролей становятся все острее. Нынешние дихотомии забавнее, правда. Смотрите сами. Любовник или начальник? Дочь или нянька? Друг или сослуживец? Учитель или оппонент? Гендерные проблемы смело ставьте в угол, если успеете до них дойти в этой жизни до пенсии, пыль можно будет и стряхнуть.
Но и это не самый веселый вариант: смешнее всего социальная роль, которая, будучи заявлена, и никак не наполнена практическим опытом, и эмоциональной канвы не имеет тоже. В момент, когда человек встречается с настоятельной необходимостью идентификации себя с этой ролью, происходит нечто особенное: человек пытается подстроиться к ожиданиям окружающих и по ним сформировать роль. Иногда этот номер проходит удачно, но чаще – нет. Поскольку ожидания противоречивы и предполагают, что роль (та или иная роль партнера по коммуникации), прежде всего, дополняет собственную роль в картине ситуации, а достоверность ситуации оценивается по соответствию реалий той самой эмоциональной канве, с которой роль и начинается, путаница в представлениях о незаполненной опытом роли по чужим ожиданиям неизбежна. Как себя вести в роли сотрудника женщине, не работавшей десять лет? Естественно, она потащит домашние стереотипы в офис. И это тоже будет ролевая путаница.
Чтобы перестать морочить головы читающим, пора уже, наверное, сказать, что собственно ролевая путаница – это ситуация, когда поведение в социальной роли не сформировано полностью, сформировано противоречиво или подменено поведением из иных социальных ролей, неприменимым в этой роли и в этой ситуации. И ролевая путаница - вовсе не «неправильное/неправомочное осознание себя в роли». Хотя именно ко второму выводу чаще всего приходят те, кто читает работы Эрика Эриксона. Хотя он говорил именно про первый вариант, особенно в работе «Детство и общество».
Есть, правда, и еще один вариант ролевой путаницы: когда не все содержание роли проходит сквозь фильтр возрастного кризиса. Собственно, почему он и кризис.
Все эти варианты объединяет одна общая особенность: наполнение роли не выдерживает нагрузки взаимодействия с реальностью. И для того, чтобы как-то ориентироваться в реальности, приходится возвращаться к детской модели поведения: естественной зависимости от взрослого, который способен ориентироваться в окружающей действительности, способен подать пример как отношения (помочь в создании эмоциональной канвы) так и поведения (сориентировать в навыках, знаниях и умениях, необходимых для того, чтобы наполнение роли стало функциональным и обеспечивало эффективность).
Все бы хорошо, ели бы не два «но». Вот они.
1. Взрослый, в отличие от ребенка, учится с большим усилием и меньшим результатом. То, что ребенок хватает буквально «из воздуха», взрослый усваивает с усилием и не всегда удачно. И из этого следует, что для качественного освоения хотя бы эмоционального наполнения роли взрослому нужно в разы больше времени, чем на это ж тратит ребенок. Это раз.
2. Любой организм склонен экономить силы. И часто кажется, что выгодней доверить себя близкому, чем учиться новому наполнению старой области жизни, определяемой «рассыпавшейся» ролью. Более того, сделать за другого гораздо экономичнее по усилию, чем его научить. В смысле, каждый отдельный раз. Проще приготовить обед, чем научить этому своего ребенка в подростковом возрасте. Сами сравните: два часа готовки – и все в порядке или муторная возня в четыре руки, две из которых… мнда… и так каждый раз в течение где-то полутора лет.
Эти два «но» и есть функциональные корни зависимости, опирающиеся на ролевую путаницу
комментарий по теме*Причем зависимость может возникнуть от любого более адекватного в данном вопросе (компетентного в данной роли) человека?*
Да. От любого, кто согласен подкреплять наши обращения за помощью спокойным доброжелательным отношением и квалифицированной помощью и советами.
*А этот наиболее адекватный, которому проще сделать за нас, чем учить нас - не становится э-э-э со-зависимым?*
И так бывает. Особенно когда у самого этого адекватного своя нужность другим - хоть немножко "поводок".
@темы: зависимость, библиотека Вавилона, психология