воскресенье, 11 сентября 2011
И единственная понравившаяся мне статья.Они его придумали сами. Свой мир, свою войну, и свои роли.
Некоторые персонажи наотрез отказывались вести себя так, как мне хотелось. Слепой периодически куда-то исчезал, с ним было тяжелее всех, я не могла поместить его в какие-то сцены, он сопротивлялся, вел себя так, что переставал быть на себя похожим. Легче всего мне было с Табаки, наверное, поэтому это мой любимый персонаж. Я могла поместить его в любую обстановку, иногда он один на себе вытягивал целую главу. Мои персонажи полностью жили своей жизнью. Когда после выхода книги я, почувствовав себя осиротевшей, решила продолжить о них писать – исключительно для себя – они повели себя ужасно, стали плоскими, как картонные марионетки. Тогда я поняла, что всё, книга закончена”.“Дом, в котором” – обретенная книга (эксклюзив+рисунки автора)
От редактора:
Я мечтала об этом материале давно. Наверное, с того самого момента, когда впервые взяла эту книгу в руки. Волшебную книгу “Дом, в котором”. Я все ждала и надеялась, что однажды на Ереван.Ру мы опубликуем рассказ о том, как писалась эта книга, рассказ искренний и открытый, рассказ с Той Стороны. И даже в самых радужных мечтах я не могла представить себе, что этот материал будет проиллюстрирован рисунками самого автора – Мариам Петросян. Мечты сбываются. Наслаждайтесь!
***
Дом требует трепетного отношения. Тайны. Почтения и благоволения.
Он принимает или не принимает, одаряет или грабит, подсовывает сказку
или кошмар, убивает, старит, дает крылья… это могущественное божество,
и если оно чего-то не любит, так это когда его пытаются упростить словами.
“Дом, в котором…”
“Я хочу кое-что окончательно прояснить. Я не писатель, написавший свою первую книгу. Эта книга – единственная, которую я написала. Больше я писать не буду” – с этих слов Мариам Петросян начала свой диалог с читателями в книжном магазине “Бюрократ”.
Книгу Мариам начала писать летом 1991-го. Иногда давала почитать куски друзьям и родственникам. Самым “пострадавшим” родственником был ее муж, читавший все варианты, включая те, за которые, по словам Мариам, ей потом было стыдно. “В какой-то момент, перечитав написанное, я поняла, что мне надо все менять, потому что это было ужасно. Это был период абсолютной растерянности, потому что я осознала, что то, что доставляло мне столько радости, никуда не годилось”. Изменилось все – некоторые куски оказались полностью выкинуты из книги, какие-то главы раздробились на куски, которые вставились в текст, исчезли даже некоторое персонажи.
Трудно отказаться от мечты. Легче усложнить путь к ней, чем поверить, что задуманному не осуществиться.
Рукопись (вернее, переплетенная книжка) прошла удивительный путь от автора до издателя – Мариам оставила ее в Москве своей хорошей знакомой, работавшей в детской школе-интернате, потому что ее мнение было интересно Мариам, а сын знакомой отдал книгу своему другу Андрею Лупандину. У Андрея она пролежала в столе несколько лет, пока он не собрался переезжать. Обнаружив книгу в ящике стола, он прочел ее, дал почитать родителям и брату, брат отдал девушке, с которой тогда встречался, девушка – своему педагогу по вокалу. А у педагога по вокалу брала уроки Шаши Мартынова, главный редактор издательства “Гаятри”. То, что Шаши прочитала эту книгу, тоже своего рода чудо, ведь ей постоянно присылают множество рукописей. Книга не была подписана, и Шаши Мартыновой пришлось идти обратно по цепочке, чтобы выйти на автора. Путь был долгий и нелегкий, потому что прошло столько лет и многие связи давно распались.
И вот, в 2007 году, спустя 9 лет после того, как Мариам оставила книгу у московской знакомой, ей позвонили. Звонил Андрей Лупандин. Он сказал, что издательство “Гаятри” готово напечатать книгу в том виде, в котором она есть, и предложил стать литературным агентом Мариам. Мариам ответила, что за это время она успела много чего изменить и дописать, а потом как ее можно так печатать? У нее же нет финала.
“Я попросила год времени, чтобы дописать финал и доделать книгу. Тогда мне казалось, что год это очень много. Этот год пролетел с ужасающей быстротой”.
Вокруг нас разбросаны ответы на любые вопросы, надо только суметь отыскать их.
Финал был для нее самым сложным. “Я писала книгу, не видя перед собой ее окончания. Персонажи сами диктовали мне, что они будут делать дальше. Сцены появлялись перед моими глазами, мне оставалось только записывать.
Они его придумали сами. Свой мир, свою войну, и свои роли.
Некоторые персонажи наотрез отказывались вести себя так, как мне хотелось. Слепой периодически куда-то исчезал, с ним было тяжелее всех, я не могла поместить его в какие-то сцены, он сопротивлялся, вел себя так, что переставал быть на себя похожим. Легче всего мне было с Табаки, наверное, поэтому это мой любимый персонаж. Я могла поместить его в любую обстановку, иногда он один на себе вытягивал целую главу. Мои персонажи полностью жили своей жизнью. Когда после выхода книги я, почувствовав себя осиротевшей, решила продолжить о них писать – исключительно для себя – они повели себя ужасно, стали плоскими, как картонные марионетки. Тогда я поняла, что всё, книга закончена”.
Можно, конечно, ничего не объяснять. Но я не сторонник подобного поведения, ведь рано или поздно все мы сталкиваемся с проблемами, выросшими из недоговоренностей. Из того, что кто-то из нас не так понят.
“Когда я ее писала, я писала для себя. Я не видела перед собой своих читателей. Теперь, когда эта книга обрела стольких читателей, я не могу больше писать для себя, потому что я понимаю, что все, что я напишу, будет прочитано. А писать для читателей я не могу”.
Не бывает такого, чтобы кто-то хотел откуда-нибудь выбраться — и не выбрался.
Она начала ее писать в годы, когда Армения переживала страшнейший кризис – перекрыли поставки газа, месяцами не было электричества, воды. В эти темные, холодные годы каждый находил свой способ выжить. Мариам попыталась сбежать из неприглядной наружности в свой Дом – место, абсолютно оторванное от всякой объективной реальности. Никаких аналогов Дома в реальном мире нет. Откуда он взялся?
За каждым окном — своя комната, и в ней живут люди. И для них комната — это дом.
Вот что рассказывает Маша:
- Я тогда писала одновременно три вещи. Одна – про мальчика, которого звали Эрик. У него был очень хороший отчим. Отчим и привез его в этот дом. Вместе с ним я открывала Дом для себя – первым встретившимся мне персонажем был Бандерлог Лэри. Я решила, что он там главный. Потом Эрик познакомился с Черным, и я поняла, что нет, пожалуй, главный именно Черный. Потом появились Сфинкс, Слепой, и все остальные. Кстати, так и получилось, что Курильщик оказался единственным персонажем в книге, у которого есть имя.
Книга затянула, а те три остались недописанными.
Знание сидит в тебе, а ты его не замечаешь, пока как следует не встряхнет, и тогда понимаешь, что ждал чего-то такого уже давно.
Мне кажется, что волшебство этой книги частично объясняется тем, что автор тоже вошла в Дом из Наружности, как и мы, ее читатели. Она не отождествляет себя с жителями Дома, а исследует его вместе с Курильщиком. И Дом открывал ей свои секреты постепенно, шаг за шагом, так же как и нам.
Главными критиками и читателями Маши были ее муж и подруга. Муж правил стилистические ошибки. “Я тогда возмущалась и обижалась, когда он говорил, что это написано ужасно. А потом понимала, что он прав”.
Рисунки к книге они тоже рисовали вместе. Он рисовал двери и стены, она – людей. Кстати, все эти рисунки публикуются впервые.
«Игра» — это все, что меня окружает.
Успех был для Мариам совершенной неожиданностью. “Я предполагала, что найдется какая-то группа людей, которые будут ее читать. Но никогда не могла предположить, что она вызовет столь бурную реакцию. Мой читатель представлялся мне молодым, лет до 30. Самое странное, это когда оказывается, что есть даже взрослые люди, за 50, которые меня читают”.
Самым частым вопросом, который ей задают, является вопрос “Ваши любимые авторы”. Это один из самых сложных вопросов, потому что читает Мариам очень много. “Однажды я даже начала составлять список моих самых любимых книг, потому что каждый раз, когда мне задавали этот вопрос, я зависала надолго. Решила высылать его всем, кто спрашивает. Но где-то на 42-43 книге я поняла, что это бессмысленно – все равно целиком его не напечатают, выдернут пару названий сначала, а остальные опустят “.
Понимаешь, жизнь не течёт по прямой. Она — как расходящиеся по воде круги. На каждом круге повторяются старые истории, чуть изменившись, но никто этого не замечает. Никто не узнаёт их. Принято думать, что время, в котором ты, — новенькое, с иголочки, только что вытканное. А в природе всегда повторяется один и тот же узор. Их на самом деле совсем не много, этих узоров.
Сейчас многие спорят о том, кто повлиял на Мариам во время написания этой книги. По словам Маши, попадания бывают довольно редко. Угадали пока только одно - Рэй Брэдбери: “А вообще на меня так или иначе влияет все, что я читаю. А читатель я совершенно всеядный”. Последней понравившейся книгой Мариам назвала “Синдром Петрушки” Дины Рубиной.
К входящему Дом поворачивается острым углом. Это угол, об который разбиваешься до крови. Потом можно войти.
Каждый читающий человек ищет свою, идеальную книгу. Ту, в которой он хотел бы утонуть. Мариам Петросян создавала для себя такую книгу 18 лет. Но теперь, когда книга уже существует, она лишилась ее. Зато мы обрели. Если вы хотите попробовать в нее нырнуть, то, пожалуйста, послушайте: оставьте все свои дела, выключите телефон, забудьте про обеды и ужины. Выделите себе два дня. Читайте не отрываясь, разве что с короткими перерывами на сон – кстати, сны вам будут сниться волшебные, поверьте. Не читайте ее с экрана. Я читаю все книги с ридера уже 2,5 года, но эту - не смогла. Все время приходится отлистывать несколько страниц назад, перечитывать какие-то отрывки, чтобы разобраться и понять все. Когда дочитаете, вам покажется, что 1000 страниц – это совсем мало. И вы, как и я, начнете завидовать всем тем, кто ее еще не читал.
В апреле этого года Мариам едет в Турин на книжную ярмарку, во время которой будет проходить презентация книги на итальянском языке. По-итальянски книга будет называться «Дом вне времени», или «Дом, где остановилось время». Пожелаем, чтобы итальянские читатели приняли книгу так же тепло, как и русскоязычные.
Редакция выражает огромную благодарность Мариам Петросян за предоставлениe рисунков из личного архива.
Вонючка и его гоблинВонючка отъехал от стены и с интересом уставился на Фокусника. За его спиной, в отведенном ему углу, открылось что-то страшное, с вывороченными ноздрями, пупырчатое и пучеглазое. Все сразу увидели это "что-то" и забыли про фокусы.
Фокусник перестал искать платок.
-Это кто? - спросил Волк в ужасе. - Ты кого нарисовал?
-Гоблина, - радостно сообщил Вонючка. - В натуральную величину. - Правда, хорошенький?
-Да, - сказал Горбач. - Прямо хоть завешивай.
Вонючка счел это комплиментом. - Нет, правда? - спросил он - Кровь стынет?
-Точно, стынет, - согласился Горбач. - А еще сильнее остынет, если забрести в тот угол ночью с фонариком.
(с) М.Петросян "Дом, в котором".И другие прекрасные ллюсттрации
Марии Емельяновой (Merrybran)ТабакиМакедонскийГорбач с НанеттойСтервятникСлепой
@темы:
картинки,
Дом, в котором...,
Библиотека Вавилона
-
-
11.09.2011 в 16:34Но Стервятник... Он прекрасен! И тот рисунок, где все вместе сидят... Тоже очень... настроенческий.
-
-
11.09.2011 в 17:40Да, "групповый портрет" убийственно настроенческий..Я не "визуал" и, как показывает практика, вообще довольно.. своеобразно воспинимаю "иллюстрации", будь они хоть визуальными, хоть вербальными, хоть какими. Соответственно, для меня эти серии картинок совершенно гармоничны. Пока не задумаюсь (с чьей-либо подачи), в голову не придет, что они "разные".
*усмехнулся* Наверное, отношусь к ним как к "равным".
-
-
12.09.2011 в 09:29Они разные в том смысле, что разная техника исполнения, разный стиль, но они и есть равные) Все они передают общую атмосферу Дома.
-
-
12.09.2011 в 09:38-
-
12.09.2011 в 10:10А Табаки, в изображении Емельяновой, действительно похож на другого Табаки))
картинка