Номос важнее предрассудков.
Шелленберг все еще крутил в руках пачку сигарет, так и не решаясь воспользоваться ее содержимым.
- Как вам удается, фон Рейтенау..?
- Я представляю, что распиваю коньяк под музыку лагерного оркестра.
Начальник внешней разведки не задумываясь, похоже, временно прекращает издеваться над сигаретами и мирно делиться с потянувшимся к ним коллегой, который, мельком взглянув на английскую надпись, ухмыляется.
- Не смотрите так – Шелленберг не без удивления обнаруживает, что именно это он хотел сказать; уже некоторое время, но тут же делает вид, что произнесенное касалось только сигарет. – Как его зовут? – кивает в сторону собаки, предлагая на сей раз огонь.
- Хорст.
Заслышав свое имя, собака едва заметно кивает хвостом, но быстро перестает обращать на людей всякое внимание, убедившись, что ее участие в беседе не требуется.
- В честь Шефера? – любимчик Гиммлера с переменным успехом пытается собраться с мыслями. И улыбнуться. Дался ж ему Кальтенбруннер.
- Да хоть Весселя – ухмыляется в ответ Рейтенау, с умеренным интересом разглядывая собеседника; взгляд устремив на тянувшуюся позади него улицу.
- Судя по вашему отношению к этой скотине…
- Которой?
- Хороший вопрос – разведчик впервые за этот день, тоже выдавливает из себя.. подобие улыбки.
- Что вам нужно, Шелленберг?
- Воздух, фон Рейтенау – похоже, совершено честно вздыхает вопрошаемый. – Свежий воздух…
- Что ж, прогуляемся.
- У вас отец в Швейцарии. Вы, ведь, поддерживаете с ним какие-то связи?
- Неужели я пропустил бобмбежку VI отделения? Вы подрываете мою веру в систему, Шелленберг, я всегда считал, что вы не можете не располагать точными сведениями.
- Эти сведения, пожалуй, можно так выразиться, спасли вам жизнь, фон Рейтенау. В некотором отношении.
- В некотором отношении жизнь, или – спасли?
- Да ладно вам – отмахивается представитель помянутого отделения, протягивает сигарету, затем с явным облегчением достает и себе.
- Вы думали, я не сажусь с вами за картежный стол с… неприязни? – вопрошает он и тут же отвечает. – Напротив. Вы слишком удачливый игрок.
- Похоже, я начинаю понимать, почему вы столь долго не могли решиться закурить – на сей раз огнем делится гестаповец.
- Вы начинаете себе льстить, Рейтенау. Впрочем, – он многозначительно кивает на сигарету в руках собеседника, - теперь мы подельники.
- Теперь – Клаус с интересом разглядывает изделие союзной (т.е, естественно, вражьей), табачной промышленности, - мне льстите вы. А я – он переводит взгляд на разведчика, - не могу ответить взаимностью.
Шелленберг дергает бровью, но переспрашивать не торопится. Какую ставку он не собирался бы сделать, уверенности в понимании правил игры, ему все еще не хватает. В отличие от «удачливого игрока» фон Рейтенау, для которого подобного вопроса не существует; еще с 33 года.
- Фиранцузские вина на Курфюрстенштрассе распивают многие.
- У нас общие интересы, фон Рейтенау – начальник VI отделения решает перейти к наступлению.
- Вы так полагаете, Шелленберг?
- Вы могли сделать блестящую карьеру, оберштурмбанфюрер. Возможно, сегодня вы были бы даже на моем месте.
- А так приходится довольствоваться местом через три стула.
- Этому стоит позавидовать уже мне – вздыхает Шелленберг с сомнением глядя на порожденное таким образом облако дыма. – Не обольщайтесь, фон Рейтенау – добавляет, краем глаза поймав на себе чужой взгляд, - дело не в вас.
- Я предположил бы, что дело в чугуне.
Разведчик все-таки поперхнулся.
- Извините?..
- Вы никогда не курили со Шпеером?
Шелленберг с сомнением глядит на собеседника, пытаясь осознать в чем заключается его ошибка и когда именно, он умудрился ее совершить. К Гиммлеру оберштурмбанфюрер фон Рейтенау не придет, это точно, но что придумает взамен? Вальтер мотнул головой, гоня подальше Канариса, заставившего лишний раз вспомнить правомочность старой народной мудрости: какой хозяин, такая и собака. Но зачем Гейдриху мог понадобиться министр вооружения?
- Нет.
- И я его не поил – с сожалением заявляет Рейтенау, неторопливо отряхивая пепел. – Значит, чугун нам не светит. Боюсь, все сковородки уже перевели, хотя, - он слегка приподнимает голову, смотрит на опешившего от неожиданного.. бреда начальника разведки, - вы, пожалуй, можете и понадеяться на ваши отношения с Линой фон Остен..
- Вы отказались от предложения Гейдриха еще в 35-ом – понимая, что инициатива плавно протекает сквозь пальцы прямо в руки гестапо, пытается парировать разведка.
- Вы в 41-ом. Верно. Сковородку нам не получить, а бумага, насколько мне известно, бессильна.
Начальник VI отделения озадаченно смаргивает, зачем-то делая вид, что его стал раздражать сигаретный дым. Впрочем, если он уже уловил ход мысли собеседника, вероятно и это.
- Даже за подписью – снисходит до уточнения Клаус.
Думай, Шелленберг, думай. Чем дольше думаешь ты, тем больше времени у меня. Рейнхард не мог выбрать менее удачного момента, чтобы.. Он и не выбирал. Гиммлер? Канарис? Дитрих?
- Перекрась его – Гейдрих обреченно смотрит на Юргеново фортепьяно. – Достали «черные» - сообщает, вновь наполняя бокал, который затем протягивает подчиненному, однозначно требуя компании.
- Я могу помянуть амбиции матери.
-После таких поминок, мне придется поминать тебя – сообщает Гейдрих и несколько неожиданно радует – Не хочу.
- Естественно – фон Рейтенау отпивает, весело смотрит на захмелевшее начальство, - с кем потом пить будешь?
- Есть еще Шелленберг – вслух раздумывает шеф РСХА.
- Шелленберга придется увести у Гиммлера.
- Тьфу – морщится Гейдрих.
- Всецело солидарен – смеется в ответ Юрген.
- Следи за словами – если бы бокалом можно было «угрожающе покивать», это непременно выглядело бы именно так. – И не льсти себе. Шелленберг не играет на пианино.
- Возможно, он играет лишь.. для избранных.
Гейдрих останавливает руку с бокалом на полпути к губам, щурится, думая о чем-то своем, затем отставляет, чтобы отпить прямо из горлышка.
Английские парашютисты…
- Следите за словами, фон Рейтенау – на лице Шелленберга сияет уже привычная улыбка. Начальник разведки, похоже, понял все, что считал необходимым.
- Донесете? Впрочем, я вас понимаю. Перспектива отвечать по такому обвинению и у меня вызывает профессиональный интерес. И я не премину сообщить, кто вдохновил меня на столь.. экстравагантный заговор.
Что конкретно держал у себя Канарис Юрген не знал, но если Рейнхард до самого конца прикрывал глаза на дела «черных музыкантов», это должно было быть нечто гораздо более неприятное, чем и так широко распространенные слухи о еврейском происхождении начальника Главного управления имперской безопасности.
- Я ведь говорил, что интересы у нас общие, оберштурмбанфюрер.
- Вы замечали, что когда речь идет об.. интересах, вы немедленно переходите к званиям?
- Я не предполагал, что вас заинтересует именно этот вопрос.
- На этот раз вы правы, Шелленберг. Меня интересует не так уж многое.
- Я знаю. Я многое знаю.
- Наверное, у вас жуткая бессонница.
- Бодрость ума выручает, спасибо. Я неправильно выразился. У нас общая цель.
- Ради этого знания я, пожалуй, готов пожертвовать сном.
- Вы осознаете что говорите?
- Я осознаю даже, что вы сейчас думаете, Шелленберг. Однако, вынужден признать, не знал, что вы служили в СА.
- Мимо, Рейтенау – начальник разведки рассмеялся, хотя отмахиваться у него получилось гораздо более убедительно.
- Ваша очередь, Шелленберг.
- Выжить – Вальтер окончательно принимает правила игры. - Вы, ведь, хотите выжить?
- Мимо.
- Вы гораздо хитрее, чем хотите казаться – не теряется разведчик. – Хотя, некоторая склонность к.. самоубийству действительно прослеживается.
- Опять мимо, Шелленберг. Просто мне не интересно выживать. Мне всегда нравилось жить.
- Если не выживем, жить нам не придется.
- Как вам удается, фон Рейтенау..?
- Я представляю, что распиваю коньяк под музыку лагерного оркестра.
Начальник внешней разведки не задумываясь, похоже, временно прекращает издеваться над сигаретами и мирно делиться с потянувшимся к ним коллегой, который, мельком взглянув на английскую надпись, ухмыляется.
- Не смотрите так – Шелленберг не без удивления обнаруживает, что именно это он хотел сказать; уже некоторое время, но тут же делает вид, что произнесенное касалось только сигарет. – Как его зовут? – кивает в сторону собаки, предлагая на сей раз огонь.
- Хорст.
Заслышав свое имя, собака едва заметно кивает хвостом, но быстро перестает обращать на людей всякое внимание, убедившись, что ее участие в беседе не требуется.
- В честь Шефера? – любимчик Гиммлера с переменным успехом пытается собраться с мыслями. И улыбнуться. Дался ж ему Кальтенбруннер.
- Да хоть Весселя – ухмыляется в ответ Рейтенау, с умеренным интересом разглядывая собеседника; взгляд устремив на тянувшуюся позади него улицу.
- Судя по вашему отношению к этой скотине…
- Которой?
- Хороший вопрос – разведчик впервые за этот день, тоже выдавливает из себя.. подобие улыбки.
- Что вам нужно, Шелленберг?
- Воздух, фон Рейтенау – похоже, совершено честно вздыхает вопрошаемый. – Свежий воздух…
- Что ж, прогуляемся.
- У вас отец в Швейцарии. Вы, ведь, поддерживаете с ним какие-то связи?
- Неужели я пропустил бобмбежку VI отделения? Вы подрываете мою веру в систему, Шелленберг, я всегда считал, что вы не можете не располагать точными сведениями.
- Эти сведения, пожалуй, можно так выразиться, спасли вам жизнь, фон Рейтенау. В некотором отношении.
- В некотором отношении жизнь, или – спасли?
- Да ладно вам – отмахивается представитель помянутого отделения, протягивает сигарету, затем с явным облегчением достает и себе.
- Вы думали, я не сажусь с вами за картежный стол с… неприязни? – вопрошает он и тут же отвечает. – Напротив. Вы слишком удачливый игрок.
- Похоже, я начинаю понимать, почему вы столь долго не могли решиться закурить – на сей раз огнем делится гестаповец.
- Вы начинаете себе льстить, Рейтенау. Впрочем, – он многозначительно кивает на сигарету в руках собеседника, - теперь мы подельники.
- Теперь – Клаус с интересом разглядывает изделие союзной (т.е, естественно, вражьей), табачной промышленности, - мне льстите вы. А я – он переводит взгляд на разведчика, - не могу ответить взаимностью.
Шелленберг дергает бровью, но переспрашивать не торопится. Какую ставку он не собирался бы сделать, уверенности в понимании правил игры, ему все еще не хватает. В отличие от «удачливого игрока» фон Рейтенау, для которого подобного вопроса не существует; еще с 33 года.
- Фиранцузские вина на Курфюрстенштрассе распивают многие.
- У нас общие интересы, фон Рейтенау – начальник VI отделения решает перейти к наступлению.
- Вы так полагаете, Шелленберг?
- Вы могли сделать блестящую карьеру, оберштурмбанфюрер. Возможно, сегодня вы были бы даже на моем месте.
- А так приходится довольствоваться местом через три стула.
- Этому стоит позавидовать уже мне – вздыхает Шелленберг с сомнением глядя на порожденное таким образом облако дыма. – Не обольщайтесь, фон Рейтенау – добавляет, краем глаза поймав на себе чужой взгляд, - дело не в вас.
- Я предположил бы, что дело в чугуне.
Разведчик все-таки поперхнулся.
- Извините?..
- Вы никогда не курили со Шпеером?
Шелленберг с сомнением глядит на собеседника, пытаясь осознать в чем заключается его ошибка и когда именно, он умудрился ее совершить. К Гиммлеру оберштурмбанфюрер фон Рейтенау не придет, это точно, но что придумает взамен? Вальтер мотнул головой, гоня подальше Канариса, заставившего лишний раз вспомнить правомочность старой народной мудрости: какой хозяин, такая и собака. Но зачем Гейдриху мог понадобиться министр вооружения?
- Нет.
- И я его не поил – с сожалением заявляет Рейтенау, неторопливо отряхивая пепел. – Значит, чугун нам не светит. Боюсь, все сковородки уже перевели, хотя, - он слегка приподнимает голову, смотрит на опешившего от неожиданного.. бреда начальника разведки, - вы, пожалуй, можете и понадеяться на ваши отношения с Линой фон Остен..
- Вы отказались от предложения Гейдриха еще в 35-ом – понимая, что инициатива плавно протекает сквозь пальцы прямо в руки гестапо, пытается парировать разведка.
- Вы в 41-ом. Верно. Сковородку нам не получить, а бумага, насколько мне известно, бессильна.
Начальник VI отделения озадаченно смаргивает, зачем-то делая вид, что его стал раздражать сигаретный дым. Впрочем, если он уже уловил ход мысли собеседника, вероятно и это.
- Даже за подписью – снисходит до уточнения Клаус.
Думай, Шелленберг, думай. Чем дольше думаешь ты, тем больше времени у меня. Рейнхард не мог выбрать менее удачного момента, чтобы.. Он и не выбирал. Гиммлер? Канарис? Дитрих?
- Перекрась его – Гейдрих обреченно смотрит на Юргеново фортепьяно. – Достали «черные» - сообщает, вновь наполняя бокал, который затем протягивает подчиненному, однозначно требуя компании.
- Я могу помянуть амбиции матери.
-После таких поминок, мне придется поминать тебя – сообщает Гейдрих и несколько неожиданно радует – Не хочу.
- Естественно – фон Рейтенау отпивает, весело смотрит на захмелевшее начальство, - с кем потом пить будешь?
- Есть еще Шелленберг – вслух раздумывает шеф РСХА.
- Шелленберга придется увести у Гиммлера.
- Тьфу – морщится Гейдрих.
- Всецело солидарен – смеется в ответ Юрген.
- Следи за словами – если бы бокалом можно было «угрожающе покивать», это непременно выглядело бы именно так. – И не льсти себе. Шелленберг не играет на пианино.
- Возможно, он играет лишь.. для избранных.
Гейдрих останавливает руку с бокалом на полпути к губам, щурится, думая о чем-то своем, затем отставляет, чтобы отпить прямо из горлышка.
Английские парашютисты…
- Следите за словами, фон Рейтенау – на лице Шелленберга сияет уже привычная улыбка. Начальник разведки, похоже, понял все, что считал необходимым.
- Донесете? Впрочем, я вас понимаю. Перспектива отвечать по такому обвинению и у меня вызывает профессиональный интерес. И я не премину сообщить, кто вдохновил меня на столь.. экстравагантный заговор.
Что конкретно держал у себя Канарис Юрген не знал, но если Рейнхард до самого конца прикрывал глаза на дела «черных музыкантов», это должно было быть нечто гораздо более неприятное, чем и так широко распространенные слухи о еврейском происхождении начальника Главного управления имперской безопасности.
- Я ведь говорил, что интересы у нас общие, оберштурмбанфюрер.
- Вы замечали, что когда речь идет об.. интересах, вы немедленно переходите к званиям?
- Я не предполагал, что вас заинтересует именно этот вопрос.
- На этот раз вы правы, Шелленберг. Меня интересует не так уж многое.
- Я знаю. Я многое знаю.
- Наверное, у вас жуткая бессонница.
- Бодрость ума выручает, спасибо. Я неправильно выразился. У нас общая цель.
- Ради этого знания я, пожалуй, готов пожертвовать сном.
- Вы осознаете что говорите?
- Я осознаю даже, что вы сейчас думаете, Шелленберг. Однако, вынужден признать, не знал, что вы служили в СА.
- Мимо, Рейтенау – начальник разведки рассмеялся, хотя отмахиваться у него получилось гораздо более убедительно.
- Ваша очередь, Шелленберг.
- Выжить – Вальтер окончательно принимает правила игры. - Вы, ведь, хотите выжить?
- Мимо.
- Вы гораздо хитрее, чем хотите казаться – не теряется разведчик. – Хотя, некоторая склонность к.. самоубийству действительно прослеживается.
- Опять мимо, Шелленберг. Просто мне не интересно выживать. Мне всегда нравилось жить.
- Если не выживем, жить нам не придется.