Номос важнее предрассудков.
глава из книги "Фюреры Третьего рейха"После гибели Гейдриха Гитлер медлил с назначением нового главы РСХА: этот пост пустовал более 8 месяцев! У него под рукой было достаточно закаленных убийц, но на это место требовался человек особой закваски. Фюреру нужен был исполнитель, чьи личные интересы полностью совпадали бы со служебными, кроме того, он должен был быть фанатичным нацистом. Эрнст Кальтенбруннер принадлежал именно к этой категории людей, кроме того, он родился всего в нескольких десятков километров от Браунау, те есть был земляком фюрера. В высших эшелонах партии ходили слухи, что именно это обстоятельство сыграло решающую роль в назначении Кальтенбруннера шефом Главного управления имперской безопасности.
Кальтенбруннеры издавна жили в небольшим городке Рид на австро-баварской границе. Длинная цепочка сельских ремесленников, славившихся на всю округу своими косами, предшествовала деду будущего обергруппенфюрера СС, который первым забыл дорогу в кузницу и стал адвокатом. Его сын Гуго Кальтенбруннер также презрел ремесло предков и продолжил дело отца. Кроме того, он заинтересовался политикой. С 1893 по 1898 году, обучаясь на юридическом факультете университета Граца, Кальтенбруннер был активным членом националистической студенческой корпорации «Арминия». В то время среди буршей этой корпорации встречались и евреи, поскольку главной политической целью союза была борьба с засилием славянского элемента в Австро-Венгрии. Корпоранты также разделяли взгляды известного австрийского политического деятеля Георга фон Шонерера, одного из идеологических предшественников Гитлера.
После окончания университета Гуго Кальтенбруннер вернулся в родные места и завел практику в городке Рааб, где 4 октября 1903 года у него родился сын Эрнст. Вскоре семья переехала в Линц. Если старший Кальтенбруннер славился своим антиклерикальными настроениями, то его сын наоборот испытывал сильное влечение в католичеству, что не могло не вызывать недовольство отца. Однако, только уже будучи учеников в реальной гимназии Линца Эрнст поддался уговорам отца и без особого энтузиазма вступил в антиклерикальный молодежный союз «Гогенштауфен».
В конце концов, влияние отца сало сказываться на формировании характера молодого Кальтенбруннера. Поступив в 1921 году на юридический факультет университета Граца, он сразу же вступил в корпорацию «Арминия», став один из самых активные ее членов. Эрнст Кальтенбруннер стал инициатором и организатором бойкота еврейских студентов и профессоров университета, а также вступил в борьбу с клерикальной корпорацией буршей «Каролина». Однако, с 1924 года он отошел от активной политической жизни, поскольку родители не могли больше помогать ему материально. Теперь Кальтенбруннер был вынужден самостоятельно зарабатывать себе на жизнь и платить за учебу. Чтобы свести концы с концами, сразу после лекций Эрнст Кальтенбруннер отправлялся в забой, где работал шахтером в ночную смену. В 1926 году он получил диплом доктора права и смог покинуть шахту, чтобы до конца жизни проработать за письменным столом.
В течении двух последующих лет Эрнст Кальтенбруннер провел в постоянных поисках достойного его диплома места, часто меняя одну адвокатскую контору на другую. Свободное время он тратил на безуспешные поиски круга друзей, которые разделяли бы его ультраправые политические взгляды. Только в 1928 году он нашел таких людей и сразу же вступил в их организацию – линцкую секцию Германского фелькишского гимнастического союза (через несколько лет это объединения станет базой для подготовки австрийских эсэсовцев). Одновременно он наладил контакты с отрядами верхнеавстрийского Хайматшутца (Heimatschutz). Эта организация, стаявшая на позициях крайнего антисемитизма и выступавшая за влияния Австрии и Германии, финансировалась «Организацией Эшериха» из Баварии. Ее главою был граф Эрнст Рюдигер фон Штархемберг, в начале 20-х годов сражавшийся в поляками в Силезии в радах фрайкора «Оберланд», принимавшего участие в мюнхенском путче Гитлера. Современники описывали графа как «идола германского национализма в Австрии».(1) Среди восхищенный поклонников графа Штархемберга был и молодой Кальтенбруннер.
Он вступил в Хаймшутц в 1929 году, когда его финансовое положение было просто катастрофическим. В отличии от большинства своих сверстников с дипломами, которые, несмотря на разразившийся экономический кризис еще могли обеспечить себе более-менее достойный уровень жизни, Кальтенбруннер был безработным. Однако, эта организация не оправдала его ожиданий, и спустя пять месяцев Эрнст Кальтенбруннер покинул ряды Хаймшутца, вступив 18 октября 1930 года в Австрийскую национал-социалистскую рабочую партию – филиал НСДАП. Теперь Кальтенбруннер почувствовал, что попал туда, куда так давно стремился. Его устраивала жесткая структура нацисткой партии с харизматическим лидером во главе, идеология которой базировалась на стремлении создать чистое в расовом отношении германское общество, объединив в единый Рейх всех немцев. Обретя душевное спокойствие, Эрнст Кальтенбруннер смог поправить и свои финансовые дела. Партии нужны были люди с дипломами, и Кальтенбруннер довольно быстро занял весьма высокое положение. Кроме того, он организовал платные юридические консультации для членов партии и сочувствующих нацистскому движению. В начале 1931 года он по партийным делам прибыл в Мюнхен, где встретился с Зеппом Дитихом, который и предложил ему вступить в СС. 31 августа того же года Эрнст Кальтенбруннер был занесен в книгу СС под номером 13039. Он стал членом линцкого штурма 37-го штандарта СС, входящего в 1-й абшнит СС (2) под командованием штандартенфюрера Дитриха, штаб которого был расположен в Мюнхене. В конце 1931 года австрийские СС были выведены в отдельный 8-й абшнит, который подчинялся напрямую Гиммлеру. Спустя несколько месяцев Кальтенбруннер стал командиром линцкого штурма СС. К этому времени в Австрии насчитывалось всего 2177 эсэсовцев, которые не подчинялись ни руководству местной нацисткой партии ни командованию австрийских СА, а получали приказы напрямую из Мюнхена.(3)
Главной задачей линцкой роты СС была охрана здания администрации гауляйтера Верхней Австрии и также поддержание порядка на митингах нацистов. На практике это выглядело следующим образом. 27 мая 1932 года 25 эсэсовцев Кальтенбруннера в сопровождении своего шефа и гауляйтера Андреаса Болека порвались в линцкий Фольскгартен, где проходил митинг социал-демократов, и устроили там побоище, длившееся с 8 часов вечера до 11 часов утра. В неравной схватке с полицией отличился и сам Кальтенбруннер – он получил пивной кружкой по голове и был доставлен в больницу. Его доблесть не осталась незамеченной руководством, и спустя полгода он стал официальным юридическим консультантом 8-го абшнита СС. Теперь его обязанностью стало вытаскивать из тюрем и судов австрийских эсэсовцев и штурмовиков. Это провело к окончательному разрыву Эрнста Кальтенбруннера с отцом, который не смог смириться с тем, что сын использует полученные в университете знания на благо откровенных уголовников.
Весной 1932 года в Австрии было сформировано правительство во главе с Энгельбертом Дольфусом. Год спустя новый австрийский канцлер распустил парламент и ввел в стране чрезвычайное положение, чтобы не позволить красным либо коричневым захватить власть в стране. Дольфус прекрасно понимал, что вступать в дискуссии с радикалами бесполезно, поэтому нацистская и коммунистическая партии были запрещены, а их активные члены арестованы и отправлены в специально созданные для них концентрационные лагеря, самыми известными из которых были Веллерсдорф (Нижняя Австрия) и Кайзерштайнбрух (Верхняя Австрия).В январе 1934 года Кальтенбруннер принял участие в организации нескольких диверсионных актов, после чего он был схвачен полицией и отправлен в Кайзерштайнбрух. Находясь в заключении, в апреле того же года Эрнст Кальтенбруннер и его товарищи по бараку объявили голодовку, которую вскоре подхватил весь лагерь. Государственный секретарь безопасности Людвиг Карвински попробовал вести переговоры с Кальтенбруннером, но он требовал освобождения и полной реабилитации всех заключенных-нацистов и продолжал голодать. Через неделю голодающих перевезли в госпиталь в Вене и после лечения освободили. Концлагерь Кайзерштайнбрух был расформирован; 90 процентов заключенных нацистов выпустили на свободу, а остальных отправили к коммунистам в Веллерсдорф.
В лагере Эрнст Кальтенбруннер свел знакомство с известным австрийским нацистом Антоном Райнтхаллером, который был хорошо знаком с Гессом и Даре. Именно он отговорил будущего шефа РСХА от участие в заранее обреченном на провал нацистском путче 25 июля 1934 года.
В этот день венский 89-й штандарт СС под командованием штандартенфюрера Фридолина Гласса захватил резиденцию федерального канцлера и захватили Дольфуса. Тяжелораненый канцлер отказался пойти на переговоры с нацистами и умер без медицинской помощи, так и не подписав требования эсэсовцев. Благодаря его стойкости, на этот раз австрийское государство смогло сохранить свою независимость. К сожалению, четыре года спустя у Австрии не оказалось второго Дольфуса. В течении нескольких дней мятеж был полностью подавлен. Муссолини стянул к австрийской границе 4 дивизии и объявил, что не потерпит присоединения этого государства к Германии, поэтому Гитлер побоялся поддержать своих товарищей по партии. Более того, Рудольф Гесс подписал директиву, официально запрещавшую германским нацистам сотрудничать с их австрийскими коллегами. Поставленная в такие условия австрийская нацистская партия вынуждена была пойти на переговоры с правительством нового канцлера, которым стал Курт фон Шушниг.
В декабре 1934 года на партийной конференции в Инсбруке Райнтхаллер предложил объединить в единый фронт все прогерманские силы Австрии и добиваться прихода к власти легальным путем. В это время Кальтенбруннер стал его личным секретарем, что позволило ему познакомиться с известным венским адвокатом, личным поверенным Шушнига и активным членом национал-социалистской Артуром Зейсс-Инквартом и многими другими полезными людьми. Одновременно он получил повышение по линии СС. После провала путча австрийские части СС были переформированы и переименованы в оберабшнит СС «Дунай». В 8-й Абшнит СС были сведены 52-й штандарт (Нижняя Австрия) и 37-й штандарт (Линц), командиром которого Гиммлер назначил Эрнста Кальтенбруннера.
Однако Райнтхаллер не смог договориться с фон Шушнигом, и Кальтенбруннер, принимавший активное участие в переговорах, вновь отправился в тюрьму. Его обвинили в пропаганде нацизма в армии и передали военному трибуналу, что вполне могло окончиться расстрелом. Но суд смог доказать только членство Кальтенбруннера в запрещенных законом СС и приговорил к 6 месяцам тюрьмы, которые покрылись сроком предварительного заключения.
В это время многие члены нацисткой партии эмигрировали из Австрии, но Эрнст Кальтенбруннер получил личный приказ Гиммлера оставаться на родине. Сразу после выхода из тюрьмы он был назначен командиром 8-го абшнита СС. К этому времени австрийские СС были основательно «почищены» -- специальная комиссия В Мюнхене под руководством обергруппенфюрера Альфреда Биглера уволила более полоны их личного состава, то есть всех, кто был замешан в путче. Теперь главными задачами австрийских эсэсовцев было:
1) охрана руководства австрийской национал-социалистской партии;
2) шпионаж за деятельностью подполья австрийской нацистской партии, Хаймвером и полицией;
3) отслеживание настроения населения Австрии;
Позиции Кальтенбруннера окрепли настолько, что он открыто игнорировал командующего австрийскими СС оберфюрера Карла Тауза, обращаясь по всех вопросам напрямую в Берлин в Гиммлеру или Гейдриху. С 1936 года по именному распоряжению рейхсфюрера СС он стал получать жалование из столицы Рейха и получил право распоряжаться денежными фондами, выделяемыми Берлином для финансирования австрийского нацистского подполья.
11 июля 1936 года фон Шушниг подписал с Гитлером договор о дружбе, к которому прилагался секретный протокол, содержащий своего рода джентльменское соглашение. Австрийский канцлер прекращал репрессии против нацистов, а фюрер официально признавал независимость Австрии. Кроме того, Шушниг обязался согласовывать свою внешнюю политику с действиями Берлина. Сразу после этого в Австрии была объявлена амнистия всем осужденным членам национал-социалистской партии, которая выходила из подполья и получала возможность заниматься легальной политической деятельностью. Гитлер со своей стороны приказал австрийским нацистам свернуть всю нелегальную работу.
В январе 1937 года Эрнст Кальтенбруннер был назначен командующим оберабшнита СС «Дунай». Оберфюрер Таус остался без работы, и Гиммлер запретил ему возвращаться в Австрию. Впоследствии Таус служил в Дахау и Бухенвальде, где его нашли слишком мягким для работы в концлагерях и отправили в отставку.
Теперь главной задачей Кальтенбруннера стала медленная и планомерная подготовка аншлюса и одновременно сдерживание частей СС от преждевременных выступлений, которые могли только испортить все дело и спровоцировать международный кризис. В марте 1937 года венская полиция раскрыла явку СС и выяснила, что Кальтенбруннер является главою австрийских эсэсовцев, чья деятельность не подпадала под соглашение 11 июля и была по-прежнему запрещена. Уже был выписал орден на арест Кальтенбруннера, когда в дело вмешался Зейсс-Инкварт. Он смог убедить венские власти оставить лидера СС в покое. Однако спустя два месяца Кальтенбруннера все равно арестовали в Линце, правда, почти сразу же и освободили. Шеф австрийских СС сал связующим звеном между Берлином и Зейссом-Инквартом, занявшим лидирующее положение в местной нацисткой партии. Одновременно Кальтербруннер создал эффективную разведывательную сеть, которая проникла во все сферы жизни австрийского государства и стала основой для подготовки оккупации этой страны. Сам еще не зная того, Кальтенбруннер своим увлечением разведкой прокладывал себе дорогу в главный офис РСХА.
Однако, стремительный развал Австрии и присоединение ее к Рейху в феврале 1938 года стало полной неожиданностью как для Зейсс-Инкварта, так и для Кальтенбруннера, которых Берлин до последней минуты держал в полном неведении относительно грядущего аншлюсса. Только днем 11 марта 1938 года, когда президент Австрии Вильгельм Миклас под давлением Гитлера назначил Зейсса-Инкварта федеральным канцлером, Эрнст Кальтенбруннер и глава австрийских штурмовиков Иоханнес Лукеш узнали о грядущем присоединении. Кальтенрбуннер удва успел собрать 700 эсэсовцев, чтобы окружить резиденцию канцлера и охранять ее до подхода частей вермахта. Затем он бросился к телефону и начал передавать на места гауляйтерам приказы захватить власть в свои руки при помощи отрядов СС. В 10 часов вечера 50 эсэсовцев под командованием адъютанта Кальтенбруннера оберштурмфюрера Феликса Риннера заняли здание федеральной канцелярии в центре Вены, где спустя еще три часа воцарился Зейсс-Инкварт. Кальтенбруннер рассчитывал на кресло государственного секретаря безопасности и уже получил санкцию Геринга, но Гейдрих воспротивился этому. Дело в том, что Эрнст Кальтенбрунер был законченным алкоголиком, а шеф РСХА терпеть не мог пьяниц. В итоге, после аншлюса ему пришлось довольствоваться должностью начальника СС и полиции в Вене. Действительно, эта личность уже тогда вызывала отвращение даже у соратников-нацистов. В своих мемуарах Вальтер Шелленберг поделился впечатлением от первой встречи с Кальтенбруннером: «Когда я увидел его, меня чуть не стошнило. У него во рту было всего лишь несколько зубов, причем все гнилые. В результате он говорил невнятно, и я с трудом понимал его речь с сильным австрийским акцентом. На Гиммлера это тоже произвело чрезвычайно неприятное впечатление, и он в конце концов приказал Кальтенбруннеру пойти к зубному врачу [этот приказ так и остался невыполненным, поскольку Кальтенбруннер смертельно боялся дантистов – прим. автора]... Он смотрел на вас в упор, подобно змее, жаждущей проглотить свою жертву. Когда его просили высказать мнение по тому или иному вопросу, его угловатое деревянное лицо не менялось в выражении; только спустя несколько секунд угнетающего молчания он ударял по столу и начинал говорить. Когда я смотрел на его руки, у меня всегда было такое чувство, что это конечности старой гориллы. Они были слишком короткие, а пальцы пожелтели от дыма – Кальтенбруннер курил по сто сигарет в день».(4)
Разочаровавшись, Эрнст Кальтенбруннер решил, что после аншлюса цель всей его жизни выполнена и ему остается только стареть на «теплом» посту в Вене. Однако, если даже Кальтенбруннер серьезно считал, что его политическая карьера закончена, он сильно ошибался. Она только начиналась.
1 мая 1939 года Австрия, переименованная теперь в Остмарк, прекратила свое существование как территориальная единица. Кабинет министров Зейсс-Инкварта был распущен, а вся страна поделена на гау, которые вошли по отдельности в состав Третьего рейха и подчинялись напрямую Берлину. Кальтенбруннер же стал всего лишь командующим оберабшнита СС «Дунай». Только год спустя Гиммлер назначил его командующим СС и полицией (Höheree SS- und Polizeiführer – HSSPF) 17-го военного округа, в который вошли Вена, Нижняя и Верхняя Австрия, а также часть Бургенланда.
Сразу же после аншлюса Эрнст Кальтенбруннер вступил в скрытую конфронтацию с Гейдрихом, который открыто игнорировал главу австрийских эсэсовцев. В ночь с 12 на 13 марта по приказу шефа РСХА в Вену прибыли Шелленберг и Эйхманн, которые по заранее подготовленным спискам должны были провести аресты видных антифашистов и влиятельных евреев. Эйхманн вскоре был назначен личным представителем Гейдриха в Австрии, и вместе с венским инспектором гестапо и СД Вальтером Штахлекером начал действовать за спиной Кальтенбруннера. Они создали в Вене Главное управление еврейской эмиграции, которое единолично занималось разрешением «еврейского вопроса», полностью игнорируя существование командующего оберабшнитом «Дунай». Кроме того, шефом венского гестапо был назначен ближайший сподвижник Гейдриха по Мюнхену Франц Йозеф Хубер, который также подчинялся напрямую Берлину и не собирался отчитываться перед Эрнстом Кальтенбруннером. Аналогично обстояло дело и с венским отделом СД, который возглавлял Фридрих Польте. Таким образом, Кальтенбруннер оказался полностью отстранен от реальной власти и лишен возможности распоряжаться собственностью, конфискованной у евреев. Он пытался жаловаться Гиммлеру, но все было бесполезно – рейхсфюрер СС предпочитал не вмешиваться в дела шефа РСХА.
Однако, как глава СС округа, он принял участие в депортации австрийских евреев в Восточную Европу. К концу 1942 года более 47 тысяч евреев были вывезены в гетто и лагеря в Польшу, Богемию, Белоруссию и Латвию. Являясь командующим местных частей СС «Мертвая голова», Кальтенбруннер активно занимался вопросами создания и функционирования концентрационных лагерей. Самым зловещим его детищем был Маутхаузен, который считался местом заключения самых опасных «преступников» без надежды на «исправление». Он был построен у каменоломни города Маутхаузен недалеко от Линца сразу после аншлюса. За время существования этого концлагеря через него прошло 335 тысяч узников из 15 стран, более трети из которых были замучены. Среди убитых в Маутхаузене было 32 тысячи советских граждан, в основном военнопленных. На процессе в Нюрнберге уцелевший заключенный этого лагеря Франсуа Буа показал: «Первые военнопленные прибыли в 1941 году. Было объявлено о прибытии двух тысяч русских военнопленных. По отношению к ним были приняты такие же меры предосторожности, как и по прибытии военнопленных испанцев-республиканцев. Везде вокруг бараков были поставлены пулеметы, так как от новоприбывших ожидали самого худшего. Как только русские военнопленные вошли в лагерь, стало ясно, что они находятся в ужасном состоянии. Они даже ничего не могли понять. Они были так обессилены, что не держались на ногах. Их тогда поместили в бараки по 1600 человек в каждом. Следует отметить, что эти бараки имели семь метров в ширину и 50 метров в длину. У них была отобрана вся одежда, которой и без того было очень мало. Им было разрешено сохранить только брюки и рубаху, а дело было в ноябре месяце. В Маутхаузене было более 10 градусов мороза. По прибытии оказалось, что 24 человека из них умерло в то время, как они шли 4 километра, отделявшие лагерь Маутхаузен от станции. Сначала к ним была применена та же система обращения как к нам, испанцам-республиканцам. Нам сначала не дали никакой работы, но почти нечего не давали есть. Через несколько недель они были совершенно без сил, и тогда к ним начали применять систему истребления. Их заставляли работать в самых ужасных условиях, избивали, били палками, над ними издевались. Через три месяца из 7000 русских военнопленных в живых остались только 30...
Был один так называемый 20-й барак. Этот барак находился внутри лагеря, и несмотря на электрифицированные проволочные заграждения вокруг всего лагеря, вокруг этого барака была дополнительная стена, по которой проходила проволока с электрическим током. В этом бараке находились русские военнопленные – офицеры и комиссары, несколько славян, французов и даже, как мне говорили, несколько англичан. Никто не мог входить в этот барак, кроме двух начальников – коменданта внутреннего лагеря и комендантов внешних лагерей. Эти заключенные были одеты как, каторжники, но они не имели никаких номеров... Я знаю подробно, что происходило в этом бараке. Это был как внутренний лагерь. В нем находились 1800 человек, которые получали менее одной четверти того рациона пищи, который получали мы. У них не было ни ложек, ни тарелок. Из котлов им выбрасывали испорченную пищу прямо на снег и выжидали, когда она начнет леденеть. Тогда русским приказывали бросаться на пищу. Русские были так голодны, что дрались, чтобы поесть, а эсэсовцы этим пользовались как предлогом, чтобы избивать их резиновыми палками... В январе 1945 года, когда русские узнали, что Советская Армия приближается к Югославии, они испробовали последнюю возможность: они взяли огнетушители, перебили солдат охранного поста, захватили ручные пулеметы и все, что они могли использовать в качестве оружия. Из 700 человек только 62 смогли убежать в Югославию. В тот день Франц Цирайс, комендант лагеря, дал по радио приказ всем гражданам, чтобы они помогли «ликвидировать русских преступников», убежавших из лагеря. Он объявил, что тот, кто докажет, что он убил хоть кого-нибудь из этих людей, получит крупную сумму в марках. Поэтому все сочувствующие нацистам в Маутхаузене занялись этой поимкой и им удалось убить более 600 убежавших, что было, между прочим, нетрудно, так как некоторые из русских не могли проползти более десяти метров».(5) Уже став шефом РСХА Кальтенбруннер любил ездить в Маутхаузен, где специально для него администрация лагеря устраивала показательные казни. В Нюрнберге бывший заключенный этого концлагеря Иоханн Кандута рассказал судьям:
«Вопрос: Скажите нам вкратце, что вы думали об этих посещениях Кальтенбруннера, то есть, что вы видели, что вы делали и когда вы увидели, что он присутствовал при казнях?
Ответ: Кальтенбруннер со смехом вошел в газовую камеру. Затем людей привели из барака на казнь, и потом были продемонстрированы все три вида казни: повешение, расстрел в затылок и отравление газом. После того, как пыль улеглась, мы должны были оттащить трупы.
Вопрос: Когда вы видели эти различные виды казней, это было демонстрирование способов казней или обычные казни?
Ответ: Я не знаю, были ли это обычные казни или демонстрирование...
Вопрос: Известно ли вам, были ли казни назначены на этот день или же это был показ для приехавших?
Ответ: Да, эти казни были назначены на этот день.
Вопрос: Откуда вам было известно, что эти казни были назначены на этот день? Кто-нибудь сообщил вам о том, что казни назначены?
Ответ: Мне сказал об этом начальник крематория гауптшарфюрер Роот. Он всегда меня звал к себе в комнату и говорил: «Кальтенбруннер сегодня приедет, и нужно все подготовить для казни в его присутствии». Затем нам нужно было протопить и прочистить печь».(6)
При жизни Гейдриха Кальтенбруннер везде где только было можно заявлял, что не согласен с созданием РСХА, поскольку эта структура излишне централизовала немецкие спецслужбы – зачем, мол, плодить бюрократов, -- но когда в конце декабря 1942 года Гиммлер сообщил ему, что Гитлер одобрил его кандидатуру, он мгновенно примчался в Берлин. Однако, ему не суждено было стать «вторым Гейдрихом» – рейхсфюрер СС предупредил Эрнста Кальтенбруннера, что собирается по-прежнему осуществлять конкретное руководство РСХА при помощи Мюллера и Небе: «Вам не придется этим заниматься. Вы сможете целиков посвятить себя разведывательной работе, то есть шестому и третьему отделам».(7) Тем не менее, ограничение функций Кальтенбруннера было чисто формальным: это не мешало ему осуществлять административное управление и подписывать общие приказы, что придавало законную силу приказам об интернировании, казнях и совершении других преступлений.
Сразу после вступления в новую должность Кальтенбруннер начал борьбу с начальником шестого отдела РСХА, СД-заграница, Вальтером Шелленбергом, который имел прямой доступ к Гиммлеру, пользовался полной независимостью еще при Гейдрихе и откровенно игнорировал нового шефа, пытаясь вообще выйти из подчинения РСХА и создать независимое ведомство. На борьбу с Шелленбергом Эрнст Кальтенбруннер мобилизовал группу своих земляков-австрийцев, которые занимали ключевые посты в шестом отделе: начальника подотдела Е (Балканы) штурмбаннфюрера Вильгельма Ванека, начальника итальянского и венгерского сектора в подотделе Е штурмбаннфюрера Вильгельма Хеттля и главу подотдела S (саботаж и диверсии) штурмбаннфюрера Ото Скорцени (8). Кроме того, Кальтенбруннер заявил, что все разведывательные службы Рейха должны быть сведены в одно ведомство, т.е. под крышу РСХА. По его мнению, разведка министерства иностранных дел (2-й отдел «Германия» под началом Мартина Лютера) и абвер Канариса саботируют работу СД. В принципе, со своей точки зрения Кальтенбруннер был полностью прав: военная разведка во главе с адмиралом Канарисом с самого начала войны работала на противника, снабжая командование отборной дезинформацией. В качестве примера достаточно привести только оценку абвером оборонного потенциала СССР перед нападением Германии. Сотрудники Канариса описывали РККА как сборище плохо вооруженных босяков, значительно занижали численность Советской Армии и ничего не докладывали о новых типах вооружения, таких как Т-34 и КВ.
Но, если забрать под себя разведслужбу Риббентропа Кальтенбруннеру не удалось, то подчинить СД абвер оказалось вполне в его силах. Материал на Канариса начал собирать еще Гейдрих, которые очень скоро убедился в измене адмирала. В ходе тайного расследования Мюллер установил по крайней мере три стопроцентно достоверных факта: 1) в 1940 году абвер выдал западным союзникам планы военных операций вермахта в Северной и Западной Европе; 2) Канарис сам на протяжении 1922-1935 годов передавал британской военно-морской разведки сверхсекретные данные о строительстве Германией подводных лодок; 3) зимой 1939-40 года при посредничестве Ватикана абвер начадил контакты с западными союзниками и вел переговоры о будущем послевоенной Германии.(9) Однако, узнав об этом Гейдрих повел себя довольно странно. Вместо того, чтобы арестовать Канариса как изменника, он созвал в начале 1942 года в пражском дворце Градчаны конференцию абвера СД , гестапо и крипо, на которой предложил слить военную разведку с РСХА. Вообще, отношения между Гейдрихом и Канарисом носили весьма странный характер: с одной стороны, адмирал выгнал будущего шефа РСХА с флота, а с другой, скрипач Гейдрих поддерживал самые теплые дружеские отношения с женой Канариса Эрикой, большой любительницей музыки. Более того, сам Гиммлер, зная об измене Канариса, по непонятным причинам продолжал оказывать адмиралу покровительство.
Теперь же Кальтенбруннер решил покончить с этим ненормальным положением вещей – разведка должна либо работать на свою страну, либо она не нужна вообще. Уже на Нюрнбергском процессе шеф РСХА откровенно рассказал, что он думал об абвере вообще, и о Канарисе в частности: «Персонал абвера был полностью коррумпирован, служащие брали взятки при любом удобном случае; также они отличались крайней моральной нечистоплотностью: более 80 процентов людей Канариса были сексуальными извращенцами. В этом была причина того, что разведка не могла нормально работать. На такой почве буйным цветом расцвела измена. Канарис покровительствовал только тем служащим, которые получали от него деньги за оказание сексуальных услуг: были мазохистами, садистами, активными и пассивными гомосексуалистами».(10) Канарис также не питал к Кальтенбруннеру особых симпатий и за глаза называл нового шефа РСХА гориллой с руками убийцы.
Едва вступив в должность и ознакомившись с собранным Мюллером материалом, Кальтенбруннер предоставил Гиммлеру подробный доклад о положении дел в абвере. Но, к его удивлению рейхсфюрер СС отказался передать этот доклад Гитлеру. Только после того, как абвер «проморгал» высадку союзников в Италии, а Канарис вступил в переговоры с маршалом Бадольо, который подписал мир с англо-американцами, Кальтенбруннер и Шелленберг получили санкцию Гиммлера на начало расследования. В течении января-февраля 1944 года СД арестовало несколько офицеров абвера, открыто сотрудничавших с британской разведкой. В конце концов Генрих Гиммлер доложил обо всем Гитлеру и 12 февраля фюрер подписал указ о вхождении абвера РСХА. Рейхсфюрер СС назначался главою всей германской разведки. Адмирал Канарис был отправлен в отставку. После долгих консультаций, 14 мая того же года Гиммлер и Кейтель подписали соглашение о расформировании абвера и вхождении его отделов в структуру Главного управления имперской безопасности. Однако, Кальтенбруннер на этом не успокоился и продолжать «копать» под Канариса. 20 июля 1944 года, сразу после покушения на фюрера, адмирал и его ближайшие соратники: начальник абверовского отдела Z (кадры и администрация) генерал-майор Ханс Остер и полковник Ханс фон Донани, были арестованы. В сентябре в ходе обыска в Цоссене, где размещался штаб абвера, СД обнаружило материалы, из которых следовало, что Канарис примкнул к движению Сопротивления еще в 1938 году во время кризиса Фрича-Бломберга. Кальтербруннер немедленно доложил об этом Борману и получил приказ расследовать дело дальше. 4 апреля 45-го года агенты РСХА нашли в Цоссене секретный дневник Канариса, который был представлен Гитлеру в качестве последнего и главного доказательства измены адмирала – следствие было закончено и военные разведчики были переданы в руки трибунала СС. 8 апреля 1945 года фон Донани был повешен в концлагере Заксенхаухен. На следующий день Канарис и Остер были казнены в Флессенбурге.
Неудачное покушение на Гитлера 20 июля 44-го года в Растенбурге стало поистине «звездным» часом Эрнста Кальтенбруннера. Уже 21 июля в гестапо была создана специальная комиссия, которой предстояло вести следствие по делу «Черной капеллы».Гестапо арестовало более 7 тысяч человек, 5 тысяч из которых были казнены. Последние массовые расстрелы участников заговора были произведены 23 апреля 1945 года в Берлине непосредственно перед взятием столицы Рейха советскими войсками. За расследование покушения Кальтенбруннер получил от Гитлера Рыцарский крест с мечами. Не забыл он и Мюллера, на которого лично подписал представление к такой же награде. Правда позднее, в зале суда Кальтенбруннер попытался обвинить погибшего при штурме Берлина начальника гестапо в том, что он якобы самолично ставил подпись своего начальника под приказами об аресте. Но заместитель Мюллера Вальтер Гуппенкотен под присягой показал, что «ни один шеф отдела не имел права сам принимать решения в особо важных делах без согласия шефа полиции безопасности., даже в случае его временного отсутствия. Из собственного опыта я знаю, что именно Мюллер при подписании документов был особенно аккуратен и оставлял дела такого рода до возвращения шефа полиции безопасности».(11)
Один из польских журналистов, присутствовавших на процессе, позднее вспоминал: «Когда он впервые появился в зале суда примерно через шесть недель после начала процесса, на скамье подсудимых произошло замешательство. Все откровенно избегали каких-либо контактов со столь компрометирующим коллегой. В наиболее щекотливой ситуации оказались непосредственные соседи – Кейтель и Розенберг. На его попытки завязать разговор они попросту не отвечали. Другие отворачивались, чтобы не пришлось здороваться. Даже защитник делал вид, что не замечает протянутой ему Кальтенбруннером руки – он говорил со своим клиентом, заложив руки за спину».(12) На допросах Эрнст Кальтенбруннер заявил, что занимался только разведкой и не имеет никакого отношения к гестапо и концлагерям. Это вызвало бурю возмущения у других подсудимых, которые стали громко протестовать, называя шефа РСХА «убийцей с дипломом юриста». Только Зейсс-Инкварт поддержал Кальтенбруннера, помогая ему свались всю вину на Мюллера.
Представленные доказательства его посещений Маутхаузена, показания коменданта Освенцима Гесса, с которым Кальтенбруннер подробно обсуждал методы массовых убийств, не изменили тактику зашиты бывшего начальника Главного управления имперской безопасности. Кальтенбруннер настаивал на том, что не подписал ни одного смертного приговоры. Ему показали соответствующие документы с его росчерком, но он стал доказывать, что это -- факсимиле и потребовал графологической экспертизы. Эрнст Кальтенбруннер продолжал лгать суду, несмотря на неопровержимые доказательства его преступлений и улюлюкалье других подсудимых. Не испытал не капли раскаяния и не чувствуя ничего, кроме страха неотвратимой смерти, в ночь с 15 на 16 октября 1946 года Кальтенбрунер поднялся на эшафот. Через минуту сержант американской Джон Вуд накинул ему на голову мешок и затянул на шее петлю.
Найдено здесь
Кальтенбруннеры издавна жили в небольшим городке Рид на австро-баварской границе. Длинная цепочка сельских ремесленников, славившихся на всю округу своими косами, предшествовала деду будущего обергруппенфюрера СС, который первым забыл дорогу в кузницу и стал адвокатом. Его сын Гуго Кальтенбруннер также презрел ремесло предков и продолжил дело отца. Кроме того, он заинтересовался политикой. С 1893 по 1898 году, обучаясь на юридическом факультете университета Граца, Кальтенбруннер был активным членом националистической студенческой корпорации «Арминия». В то время среди буршей этой корпорации встречались и евреи, поскольку главной политической целью союза была борьба с засилием славянского элемента в Австро-Венгрии. Корпоранты также разделяли взгляды известного австрийского политического деятеля Георга фон Шонерера, одного из идеологических предшественников Гитлера.
После окончания университета Гуго Кальтенбруннер вернулся в родные места и завел практику в городке Рааб, где 4 октября 1903 года у него родился сын Эрнст. Вскоре семья переехала в Линц. Если старший Кальтенбруннер славился своим антиклерикальными настроениями, то его сын наоборот испытывал сильное влечение в католичеству, что не могло не вызывать недовольство отца. Однако, только уже будучи учеников в реальной гимназии Линца Эрнст поддался уговорам отца и без особого энтузиазма вступил в антиклерикальный молодежный союз «Гогенштауфен».
В конце концов, влияние отца сало сказываться на формировании характера молодого Кальтенбруннера. Поступив в 1921 году на юридический факультет университета Граца, он сразу же вступил в корпорацию «Арминия», став один из самых активные ее членов. Эрнст Кальтенбруннер стал инициатором и организатором бойкота еврейских студентов и профессоров университета, а также вступил в борьбу с клерикальной корпорацией буршей «Каролина». Однако, с 1924 года он отошел от активной политической жизни, поскольку родители не могли больше помогать ему материально. Теперь Кальтенбруннер был вынужден самостоятельно зарабатывать себе на жизнь и платить за учебу. Чтобы свести концы с концами, сразу после лекций Эрнст Кальтенбруннер отправлялся в забой, где работал шахтером в ночную смену. В 1926 году он получил диплом доктора права и смог покинуть шахту, чтобы до конца жизни проработать за письменным столом.
В течении двух последующих лет Эрнст Кальтенбруннер провел в постоянных поисках достойного его диплома места, часто меняя одну адвокатскую контору на другую. Свободное время он тратил на безуспешные поиски круга друзей, которые разделяли бы его ультраправые политические взгляды. Только в 1928 году он нашел таких людей и сразу же вступил в их организацию – линцкую секцию Германского фелькишского гимнастического союза (через несколько лет это объединения станет базой для подготовки австрийских эсэсовцев). Одновременно он наладил контакты с отрядами верхнеавстрийского Хайматшутца (Heimatschutz). Эта организация, стаявшая на позициях крайнего антисемитизма и выступавшая за влияния Австрии и Германии, финансировалась «Организацией Эшериха» из Баварии. Ее главою был граф Эрнст Рюдигер фон Штархемберг, в начале 20-х годов сражавшийся в поляками в Силезии в радах фрайкора «Оберланд», принимавшего участие в мюнхенском путче Гитлера. Современники описывали графа как «идола германского национализма в Австрии».(1) Среди восхищенный поклонников графа Штархемберга был и молодой Кальтенбруннер.
Он вступил в Хаймшутц в 1929 году, когда его финансовое положение было просто катастрофическим. В отличии от большинства своих сверстников с дипломами, которые, несмотря на разразившийся экономический кризис еще могли обеспечить себе более-менее достойный уровень жизни, Кальтенбруннер был безработным. Однако, эта организация не оправдала его ожиданий, и спустя пять месяцев Эрнст Кальтенбруннер покинул ряды Хаймшутца, вступив 18 октября 1930 года в Австрийскую национал-социалистскую рабочую партию – филиал НСДАП. Теперь Кальтенбруннер почувствовал, что попал туда, куда так давно стремился. Его устраивала жесткая структура нацисткой партии с харизматическим лидером во главе, идеология которой базировалась на стремлении создать чистое в расовом отношении германское общество, объединив в единый Рейх всех немцев. Обретя душевное спокойствие, Эрнст Кальтенбруннер смог поправить и свои финансовые дела. Партии нужны были люди с дипломами, и Кальтенбруннер довольно быстро занял весьма высокое положение. Кроме того, он организовал платные юридические консультации для членов партии и сочувствующих нацистскому движению. В начале 1931 года он по партийным делам прибыл в Мюнхен, где встретился с Зеппом Дитихом, который и предложил ему вступить в СС. 31 августа того же года Эрнст Кальтенбруннер был занесен в книгу СС под номером 13039. Он стал членом линцкого штурма 37-го штандарта СС, входящего в 1-й абшнит СС (2) под командованием штандартенфюрера Дитриха, штаб которого был расположен в Мюнхене. В конце 1931 года австрийские СС были выведены в отдельный 8-й абшнит, который подчинялся напрямую Гиммлеру. Спустя несколько месяцев Кальтенбруннер стал командиром линцкого штурма СС. К этому времени в Австрии насчитывалось всего 2177 эсэсовцев, которые не подчинялись ни руководству местной нацисткой партии ни командованию австрийских СА, а получали приказы напрямую из Мюнхена.(3)
Главной задачей линцкой роты СС была охрана здания администрации гауляйтера Верхней Австрии и также поддержание порядка на митингах нацистов. На практике это выглядело следующим образом. 27 мая 1932 года 25 эсэсовцев Кальтенбруннера в сопровождении своего шефа и гауляйтера Андреаса Болека порвались в линцкий Фольскгартен, где проходил митинг социал-демократов, и устроили там побоище, длившееся с 8 часов вечера до 11 часов утра. В неравной схватке с полицией отличился и сам Кальтенбруннер – он получил пивной кружкой по голове и был доставлен в больницу. Его доблесть не осталась незамеченной руководством, и спустя полгода он стал официальным юридическим консультантом 8-го абшнита СС. Теперь его обязанностью стало вытаскивать из тюрем и судов австрийских эсэсовцев и штурмовиков. Это провело к окончательному разрыву Эрнста Кальтенбруннера с отцом, который не смог смириться с тем, что сын использует полученные в университете знания на благо откровенных уголовников.
Весной 1932 года в Австрии было сформировано правительство во главе с Энгельбертом Дольфусом. Год спустя новый австрийский канцлер распустил парламент и ввел в стране чрезвычайное положение, чтобы не позволить красным либо коричневым захватить власть в стране. Дольфус прекрасно понимал, что вступать в дискуссии с радикалами бесполезно, поэтому нацистская и коммунистическая партии были запрещены, а их активные члены арестованы и отправлены в специально созданные для них концентрационные лагеря, самыми известными из которых были Веллерсдорф (Нижняя Австрия) и Кайзерштайнбрух (Верхняя Австрия).В январе 1934 года Кальтенбруннер принял участие в организации нескольких диверсионных актов, после чего он был схвачен полицией и отправлен в Кайзерштайнбрух. Находясь в заключении, в апреле того же года Эрнст Кальтенбруннер и его товарищи по бараку объявили голодовку, которую вскоре подхватил весь лагерь. Государственный секретарь безопасности Людвиг Карвински попробовал вести переговоры с Кальтенбруннером, но он требовал освобождения и полной реабилитации всех заключенных-нацистов и продолжал голодать. Через неделю голодающих перевезли в госпиталь в Вене и после лечения освободили. Концлагерь Кайзерштайнбрух был расформирован; 90 процентов заключенных нацистов выпустили на свободу, а остальных отправили к коммунистам в Веллерсдорф.
В лагере Эрнст Кальтенбруннер свел знакомство с известным австрийским нацистом Антоном Райнтхаллером, который был хорошо знаком с Гессом и Даре. Именно он отговорил будущего шефа РСХА от участие в заранее обреченном на провал нацистском путче 25 июля 1934 года.
В этот день венский 89-й штандарт СС под командованием штандартенфюрера Фридолина Гласса захватил резиденцию федерального канцлера и захватили Дольфуса. Тяжелораненый канцлер отказался пойти на переговоры с нацистами и умер без медицинской помощи, так и не подписав требования эсэсовцев. Благодаря его стойкости, на этот раз австрийское государство смогло сохранить свою независимость. К сожалению, четыре года спустя у Австрии не оказалось второго Дольфуса. В течении нескольких дней мятеж был полностью подавлен. Муссолини стянул к австрийской границе 4 дивизии и объявил, что не потерпит присоединения этого государства к Германии, поэтому Гитлер побоялся поддержать своих товарищей по партии. Более того, Рудольф Гесс подписал директиву, официально запрещавшую германским нацистам сотрудничать с их австрийскими коллегами. Поставленная в такие условия австрийская нацистская партия вынуждена была пойти на переговоры с правительством нового канцлера, которым стал Курт фон Шушниг.
В декабре 1934 года на партийной конференции в Инсбруке Райнтхаллер предложил объединить в единый фронт все прогерманские силы Австрии и добиваться прихода к власти легальным путем. В это время Кальтенбруннер стал его личным секретарем, что позволило ему познакомиться с известным венским адвокатом, личным поверенным Шушнига и активным членом национал-социалистской Артуром Зейсс-Инквартом и многими другими полезными людьми. Одновременно он получил повышение по линии СС. После провала путча австрийские части СС были переформированы и переименованы в оберабшнит СС «Дунай». В 8-й Абшнит СС были сведены 52-й штандарт (Нижняя Австрия) и 37-й штандарт (Линц), командиром которого Гиммлер назначил Эрнста Кальтенбруннера.
Однако Райнтхаллер не смог договориться с фон Шушнигом, и Кальтенбруннер, принимавший активное участие в переговорах, вновь отправился в тюрьму. Его обвинили в пропаганде нацизма в армии и передали военному трибуналу, что вполне могло окончиться расстрелом. Но суд смог доказать только членство Кальтенбруннера в запрещенных законом СС и приговорил к 6 месяцам тюрьмы, которые покрылись сроком предварительного заключения.
В это время многие члены нацисткой партии эмигрировали из Австрии, но Эрнст Кальтенбруннер получил личный приказ Гиммлера оставаться на родине. Сразу после выхода из тюрьмы он был назначен командиром 8-го абшнита СС. К этому времени австрийские СС были основательно «почищены» -- специальная комиссия В Мюнхене под руководством обергруппенфюрера Альфреда Биглера уволила более полоны их личного состава, то есть всех, кто был замешан в путче. Теперь главными задачами австрийских эсэсовцев было:
1) охрана руководства австрийской национал-социалистской партии;
2) шпионаж за деятельностью подполья австрийской нацистской партии, Хаймвером и полицией;
3) отслеживание настроения населения Австрии;
Позиции Кальтенбруннера окрепли настолько, что он открыто игнорировал командующего австрийскими СС оберфюрера Карла Тауза, обращаясь по всех вопросам напрямую в Берлин в Гиммлеру или Гейдриху. С 1936 года по именному распоряжению рейхсфюрера СС он стал получать жалование из столицы Рейха и получил право распоряжаться денежными фондами, выделяемыми Берлином для финансирования австрийского нацистского подполья.
11 июля 1936 года фон Шушниг подписал с Гитлером договор о дружбе, к которому прилагался секретный протокол, содержащий своего рода джентльменское соглашение. Австрийский канцлер прекращал репрессии против нацистов, а фюрер официально признавал независимость Австрии. Кроме того, Шушниг обязался согласовывать свою внешнюю политику с действиями Берлина. Сразу после этого в Австрии была объявлена амнистия всем осужденным членам национал-социалистской партии, которая выходила из подполья и получала возможность заниматься легальной политической деятельностью. Гитлер со своей стороны приказал австрийским нацистам свернуть всю нелегальную работу.
В январе 1937 года Эрнст Кальтенбруннер был назначен командующим оберабшнита СС «Дунай». Оберфюрер Таус остался без работы, и Гиммлер запретил ему возвращаться в Австрию. Впоследствии Таус служил в Дахау и Бухенвальде, где его нашли слишком мягким для работы в концлагерях и отправили в отставку.
Теперь главной задачей Кальтенбруннера стала медленная и планомерная подготовка аншлюса и одновременно сдерживание частей СС от преждевременных выступлений, которые могли только испортить все дело и спровоцировать международный кризис. В марте 1937 года венская полиция раскрыла явку СС и выяснила, что Кальтенбруннер является главою австрийских эсэсовцев, чья деятельность не подпадала под соглашение 11 июля и была по-прежнему запрещена. Уже был выписал орден на арест Кальтенбруннера, когда в дело вмешался Зейсс-Инкварт. Он смог убедить венские власти оставить лидера СС в покое. Однако спустя два месяца Кальтенбруннера все равно арестовали в Линце, правда, почти сразу же и освободили. Шеф австрийских СС сал связующим звеном между Берлином и Зейссом-Инквартом, занявшим лидирующее положение в местной нацисткой партии. Одновременно Кальтербруннер создал эффективную разведывательную сеть, которая проникла во все сферы жизни австрийского государства и стала основой для подготовки оккупации этой страны. Сам еще не зная того, Кальтенбруннер своим увлечением разведкой прокладывал себе дорогу в главный офис РСХА.
Однако, стремительный развал Австрии и присоединение ее к Рейху в феврале 1938 года стало полной неожиданностью как для Зейсс-Инкварта, так и для Кальтенбруннера, которых Берлин до последней минуты держал в полном неведении относительно грядущего аншлюсса. Только днем 11 марта 1938 года, когда президент Австрии Вильгельм Миклас под давлением Гитлера назначил Зейсса-Инкварта федеральным канцлером, Эрнст Кальтенбруннер и глава австрийских штурмовиков Иоханнес Лукеш узнали о грядущем присоединении. Кальтенрбуннер удва успел собрать 700 эсэсовцев, чтобы окружить резиденцию канцлера и охранять ее до подхода частей вермахта. Затем он бросился к телефону и начал передавать на места гауляйтерам приказы захватить власть в свои руки при помощи отрядов СС. В 10 часов вечера 50 эсэсовцев под командованием адъютанта Кальтенбруннера оберштурмфюрера Феликса Риннера заняли здание федеральной канцелярии в центре Вены, где спустя еще три часа воцарился Зейсс-Инкварт. Кальтенбруннер рассчитывал на кресло государственного секретаря безопасности и уже получил санкцию Геринга, но Гейдрих воспротивился этому. Дело в том, что Эрнст Кальтенбрунер был законченным алкоголиком, а шеф РСХА терпеть не мог пьяниц. В итоге, после аншлюса ему пришлось довольствоваться должностью начальника СС и полиции в Вене. Действительно, эта личность уже тогда вызывала отвращение даже у соратников-нацистов. В своих мемуарах Вальтер Шелленберг поделился впечатлением от первой встречи с Кальтенбруннером: «Когда я увидел его, меня чуть не стошнило. У него во рту было всего лишь несколько зубов, причем все гнилые. В результате он говорил невнятно, и я с трудом понимал его речь с сильным австрийским акцентом. На Гиммлера это тоже произвело чрезвычайно неприятное впечатление, и он в конце концов приказал Кальтенбруннеру пойти к зубному врачу [этот приказ так и остался невыполненным, поскольку Кальтенбруннер смертельно боялся дантистов – прим. автора]... Он смотрел на вас в упор, подобно змее, жаждущей проглотить свою жертву. Когда его просили высказать мнение по тому или иному вопросу, его угловатое деревянное лицо не менялось в выражении; только спустя несколько секунд угнетающего молчания он ударял по столу и начинал говорить. Когда я смотрел на его руки, у меня всегда было такое чувство, что это конечности старой гориллы. Они были слишком короткие, а пальцы пожелтели от дыма – Кальтенбруннер курил по сто сигарет в день».(4)
Разочаровавшись, Эрнст Кальтенбруннер решил, что после аншлюса цель всей его жизни выполнена и ему остается только стареть на «теплом» посту в Вене. Однако, если даже Кальтенбруннер серьезно считал, что его политическая карьера закончена, он сильно ошибался. Она только начиналась.
1 мая 1939 года Австрия, переименованная теперь в Остмарк, прекратила свое существование как территориальная единица. Кабинет министров Зейсс-Инкварта был распущен, а вся страна поделена на гау, которые вошли по отдельности в состав Третьего рейха и подчинялись напрямую Берлину. Кальтенбруннер же стал всего лишь командующим оберабшнита СС «Дунай». Только год спустя Гиммлер назначил его командующим СС и полицией (Höheree SS- und Polizeiführer – HSSPF) 17-го военного округа, в который вошли Вена, Нижняя и Верхняя Австрия, а также часть Бургенланда.
Сразу же после аншлюса Эрнст Кальтенбруннер вступил в скрытую конфронтацию с Гейдрихом, который открыто игнорировал главу австрийских эсэсовцев. В ночь с 12 на 13 марта по приказу шефа РСХА в Вену прибыли Шелленберг и Эйхманн, которые по заранее подготовленным спискам должны были провести аресты видных антифашистов и влиятельных евреев. Эйхманн вскоре был назначен личным представителем Гейдриха в Австрии, и вместе с венским инспектором гестапо и СД Вальтером Штахлекером начал действовать за спиной Кальтенбруннера. Они создали в Вене Главное управление еврейской эмиграции, которое единолично занималось разрешением «еврейского вопроса», полностью игнорируя существование командующего оберабшнитом «Дунай». Кроме того, шефом венского гестапо был назначен ближайший сподвижник Гейдриха по Мюнхену Франц Йозеф Хубер, который также подчинялся напрямую Берлину и не собирался отчитываться перед Эрнстом Кальтенбруннером. Аналогично обстояло дело и с венским отделом СД, который возглавлял Фридрих Польте. Таким образом, Кальтенбруннер оказался полностью отстранен от реальной власти и лишен возможности распоряжаться собственностью, конфискованной у евреев. Он пытался жаловаться Гиммлеру, но все было бесполезно – рейхсфюрер СС предпочитал не вмешиваться в дела шефа РСХА.
Однако, как глава СС округа, он принял участие в депортации австрийских евреев в Восточную Европу. К концу 1942 года более 47 тысяч евреев были вывезены в гетто и лагеря в Польшу, Богемию, Белоруссию и Латвию. Являясь командующим местных частей СС «Мертвая голова», Кальтенбруннер активно занимался вопросами создания и функционирования концентрационных лагерей. Самым зловещим его детищем был Маутхаузен, который считался местом заключения самых опасных «преступников» без надежды на «исправление». Он был построен у каменоломни города Маутхаузен недалеко от Линца сразу после аншлюса. За время существования этого концлагеря через него прошло 335 тысяч узников из 15 стран, более трети из которых были замучены. Среди убитых в Маутхаузене было 32 тысячи советских граждан, в основном военнопленных. На процессе в Нюрнберге уцелевший заключенный этого лагеря Франсуа Буа показал: «Первые военнопленные прибыли в 1941 году. Было объявлено о прибытии двух тысяч русских военнопленных. По отношению к ним были приняты такие же меры предосторожности, как и по прибытии военнопленных испанцев-республиканцев. Везде вокруг бараков были поставлены пулеметы, так как от новоприбывших ожидали самого худшего. Как только русские военнопленные вошли в лагерь, стало ясно, что они находятся в ужасном состоянии. Они даже ничего не могли понять. Они были так обессилены, что не держались на ногах. Их тогда поместили в бараки по 1600 человек в каждом. Следует отметить, что эти бараки имели семь метров в ширину и 50 метров в длину. У них была отобрана вся одежда, которой и без того было очень мало. Им было разрешено сохранить только брюки и рубаху, а дело было в ноябре месяце. В Маутхаузене было более 10 градусов мороза. По прибытии оказалось, что 24 человека из них умерло в то время, как они шли 4 километра, отделявшие лагерь Маутхаузен от станции. Сначала к ним была применена та же система обращения как к нам, испанцам-республиканцам. Нам сначала не дали никакой работы, но почти нечего не давали есть. Через несколько недель они были совершенно без сил, и тогда к ним начали применять систему истребления. Их заставляли работать в самых ужасных условиях, избивали, били палками, над ними издевались. Через три месяца из 7000 русских военнопленных в живых остались только 30...
Был один так называемый 20-й барак. Этот барак находился внутри лагеря, и несмотря на электрифицированные проволочные заграждения вокруг всего лагеря, вокруг этого барака была дополнительная стена, по которой проходила проволока с электрическим током. В этом бараке находились русские военнопленные – офицеры и комиссары, несколько славян, французов и даже, как мне говорили, несколько англичан. Никто не мог входить в этот барак, кроме двух начальников – коменданта внутреннего лагеря и комендантов внешних лагерей. Эти заключенные были одеты как, каторжники, но они не имели никаких номеров... Я знаю подробно, что происходило в этом бараке. Это был как внутренний лагерь. В нем находились 1800 человек, которые получали менее одной четверти того рациона пищи, который получали мы. У них не было ни ложек, ни тарелок. Из котлов им выбрасывали испорченную пищу прямо на снег и выжидали, когда она начнет леденеть. Тогда русским приказывали бросаться на пищу. Русские были так голодны, что дрались, чтобы поесть, а эсэсовцы этим пользовались как предлогом, чтобы избивать их резиновыми палками... В январе 1945 года, когда русские узнали, что Советская Армия приближается к Югославии, они испробовали последнюю возможность: они взяли огнетушители, перебили солдат охранного поста, захватили ручные пулеметы и все, что они могли использовать в качестве оружия. Из 700 человек только 62 смогли убежать в Югославию. В тот день Франц Цирайс, комендант лагеря, дал по радио приказ всем гражданам, чтобы они помогли «ликвидировать русских преступников», убежавших из лагеря. Он объявил, что тот, кто докажет, что он убил хоть кого-нибудь из этих людей, получит крупную сумму в марках. Поэтому все сочувствующие нацистам в Маутхаузене занялись этой поимкой и им удалось убить более 600 убежавших, что было, между прочим, нетрудно, так как некоторые из русских не могли проползти более десяти метров».(5) Уже став шефом РСХА Кальтенбруннер любил ездить в Маутхаузен, где специально для него администрация лагеря устраивала показательные казни. В Нюрнберге бывший заключенный этого концлагеря Иоханн Кандута рассказал судьям:
«Вопрос: Скажите нам вкратце, что вы думали об этих посещениях Кальтенбруннера, то есть, что вы видели, что вы делали и когда вы увидели, что он присутствовал при казнях?
Ответ: Кальтенбруннер со смехом вошел в газовую камеру. Затем людей привели из барака на казнь, и потом были продемонстрированы все три вида казни: повешение, расстрел в затылок и отравление газом. После того, как пыль улеглась, мы должны были оттащить трупы.
Вопрос: Когда вы видели эти различные виды казней, это было демонстрирование способов казней или обычные казни?
Ответ: Я не знаю, были ли это обычные казни или демонстрирование...
Вопрос: Известно ли вам, были ли казни назначены на этот день или же это был показ для приехавших?
Ответ: Да, эти казни были назначены на этот день.
Вопрос: Откуда вам было известно, что эти казни были назначены на этот день? Кто-нибудь сообщил вам о том, что казни назначены?
Ответ: Мне сказал об этом начальник крематория гауптшарфюрер Роот. Он всегда меня звал к себе в комнату и говорил: «Кальтенбруннер сегодня приедет, и нужно все подготовить для казни в его присутствии». Затем нам нужно было протопить и прочистить печь».(6)
При жизни Гейдриха Кальтенбруннер везде где только было можно заявлял, что не согласен с созданием РСХА, поскольку эта структура излишне централизовала немецкие спецслужбы – зачем, мол, плодить бюрократов, -- но когда в конце декабря 1942 года Гиммлер сообщил ему, что Гитлер одобрил его кандидатуру, он мгновенно примчался в Берлин. Однако, ему не суждено было стать «вторым Гейдрихом» – рейхсфюрер СС предупредил Эрнста Кальтенбруннера, что собирается по-прежнему осуществлять конкретное руководство РСХА при помощи Мюллера и Небе: «Вам не придется этим заниматься. Вы сможете целиков посвятить себя разведывательной работе, то есть шестому и третьему отделам».(7) Тем не менее, ограничение функций Кальтенбруннера было чисто формальным: это не мешало ему осуществлять административное управление и подписывать общие приказы, что придавало законную силу приказам об интернировании, казнях и совершении других преступлений.
Сразу после вступления в новую должность Кальтенбруннер начал борьбу с начальником шестого отдела РСХА, СД-заграница, Вальтером Шелленбергом, который имел прямой доступ к Гиммлеру, пользовался полной независимостью еще при Гейдрихе и откровенно игнорировал нового шефа, пытаясь вообще выйти из подчинения РСХА и создать независимое ведомство. На борьбу с Шелленбергом Эрнст Кальтенбруннер мобилизовал группу своих земляков-австрийцев, которые занимали ключевые посты в шестом отделе: начальника подотдела Е (Балканы) штурмбаннфюрера Вильгельма Ванека, начальника итальянского и венгерского сектора в подотделе Е штурмбаннфюрера Вильгельма Хеттля и главу подотдела S (саботаж и диверсии) штурмбаннфюрера Ото Скорцени (8). Кроме того, Кальтенбруннер заявил, что все разведывательные службы Рейха должны быть сведены в одно ведомство, т.е. под крышу РСХА. По его мнению, разведка министерства иностранных дел (2-й отдел «Германия» под началом Мартина Лютера) и абвер Канариса саботируют работу СД. В принципе, со своей точки зрения Кальтенбруннер был полностью прав: военная разведка во главе с адмиралом Канарисом с самого начала войны работала на противника, снабжая командование отборной дезинформацией. В качестве примера достаточно привести только оценку абвером оборонного потенциала СССР перед нападением Германии. Сотрудники Канариса описывали РККА как сборище плохо вооруженных босяков, значительно занижали численность Советской Армии и ничего не докладывали о новых типах вооружения, таких как Т-34 и КВ.
Но, если забрать под себя разведслужбу Риббентропа Кальтенбруннеру не удалось, то подчинить СД абвер оказалось вполне в его силах. Материал на Канариса начал собирать еще Гейдрих, которые очень скоро убедился в измене адмирала. В ходе тайного расследования Мюллер установил по крайней мере три стопроцентно достоверных факта: 1) в 1940 году абвер выдал западным союзникам планы военных операций вермахта в Северной и Западной Европе; 2) Канарис сам на протяжении 1922-1935 годов передавал британской военно-морской разведки сверхсекретные данные о строительстве Германией подводных лодок; 3) зимой 1939-40 года при посредничестве Ватикана абвер начадил контакты с западными союзниками и вел переговоры о будущем послевоенной Германии.(9) Однако, узнав об этом Гейдрих повел себя довольно странно. Вместо того, чтобы арестовать Канариса как изменника, он созвал в начале 1942 года в пражском дворце Градчаны конференцию абвера СД , гестапо и крипо, на которой предложил слить военную разведку с РСХА. Вообще, отношения между Гейдрихом и Канарисом носили весьма странный характер: с одной стороны, адмирал выгнал будущего шефа РСХА с флота, а с другой, скрипач Гейдрих поддерживал самые теплые дружеские отношения с женой Канариса Эрикой, большой любительницей музыки. Более того, сам Гиммлер, зная об измене Канариса, по непонятным причинам продолжал оказывать адмиралу покровительство.
Теперь же Кальтенбруннер решил покончить с этим ненормальным положением вещей – разведка должна либо работать на свою страну, либо она не нужна вообще. Уже на Нюрнбергском процессе шеф РСХА откровенно рассказал, что он думал об абвере вообще, и о Канарисе в частности: «Персонал абвера был полностью коррумпирован, служащие брали взятки при любом удобном случае; также они отличались крайней моральной нечистоплотностью: более 80 процентов людей Канариса были сексуальными извращенцами. В этом была причина того, что разведка не могла нормально работать. На такой почве буйным цветом расцвела измена. Канарис покровительствовал только тем служащим, которые получали от него деньги за оказание сексуальных услуг: были мазохистами, садистами, активными и пассивными гомосексуалистами».(10) Канарис также не питал к Кальтенбруннеру особых симпатий и за глаза называл нового шефа РСХА гориллой с руками убийцы.
Едва вступив в должность и ознакомившись с собранным Мюллером материалом, Кальтенбруннер предоставил Гиммлеру подробный доклад о положении дел в абвере. Но, к его удивлению рейхсфюрер СС отказался передать этот доклад Гитлеру. Только после того, как абвер «проморгал» высадку союзников в Италии, а Канарис вступил в переговоры с маршалом Бадольо, который подписал мир с англо-американцами, Кальтенбруннер и Шелленберг получили санкцию Гиммлера на начало расследования. В течении января-февраля 1944 года СД арестовало несколько офицеров абвера, открыто сотрудничавших с британской разведкой. В конце концов Генрих Гиммлер доложил обо всем Гитлеру и 12 февраля фюрер подписал указ о вхождении абвера РСХА. Рейхсфюрер СС назначался главою всей германской разведки. Адмирал Канарис был отправлен в отставку. После долгих консультаций, 14 мая того же года Гиммлер и Кейтель подписали соглашение о расформировании абвера и вхождении его отделов в структуру Главного управления имперской безопасности. Однако, Кальтенбруннер на этом не успокоился и продолжать «копать» под Канариса. 20 июля 1944 года, сразу после покушения на фюрера, адмирал и его ближайшие соратники: начальник абверовского отдела Z (кадры и администрация) генерал-майор Ханс Остер и полковник Ханс фон Донани, были арестованы. В сентябре в ходе обыска в Цоссене, где размещался штаб абвера, СД обнаружило материалы, из которых следовало, что Канарис примкнул к движению Сопротивления еще в 1938 году во время кризиса Фрича-Бломберга. Кальтербруннер немедленно доложил об этом Борману и получил приказ расследовать дело дальше. 4 апреля 45-го года агенты РСХА нашли в Цоссене секретный дневник Канариса, который был представлен Гитлеру в качестве последнего и главного доказательства измены адмирала – следствие было закончено и военные разведчики были переданы в руки трибунала СС. 8 апреля 1945 года фон Донани был повешен в концлагере Заксенхаухен. На следующий день Канарис и Остер были казнены в Флессенбурге.
Неудачное покушение на Гитлера 20 июля 44-го года в Растенбурге стало поистине «звездным» часом Эрнста Кальтенбруннера. Уже 21 июля в гестапо была создана специальная комиссия, которой предстояло вести следствие по делу «Черной капеллы».Гестапо арестовало более 7 тысяч человек, 5 тысяч из которых были казнены. Последние массовые расстрелы участников заговора были произведены 23 апреля 1945 года в Берлине непосредственно перед взятием столицы Рейха советскими войсками. За расследование покушения Кальтенбруннер получил от Гитлера Рыцарский крест с мечами. Не забыл он и Мюллера, на которого лично подписал представление к такой же награде. Правда позднее, в зале суда Кальтенбруннер попытался обвинить погибшего при штурме Берлина начальника гестапо в том, что он якобы самолично ставил подпись своего начальника под приказами об аресте. Но заместитель Мюллера Вальтер Гуппенкотен под присягой показал, что «ни один шеф отдела не имел права сам принимать решения в особо важных делах без согласия шефа полиции безопасности., даже в случае его временного отсутствия. Из собственного опыта я знаю, что именно Мюллер при подписании документов был особенно аккуратен и оставлял дела такого рода до возвращения шефа полиции безопасности».(11)
Один из польских журналистов, присутствовавших на процессе, позднее вспоминал: «Когда он впервые появился в зале суда примерно через шесть недель после начала процесса, на скамье подсудимых произошло замешательство. Все откровенно избегали каких-либо контактов со столь компрометирующим коллегой. В наиболее щекотливой ситуации оказались непосредственные соседи – Кейтель и Розенберг. На его попытки завязать разговор они попросту не отвечали. Другие отворачивались, чтобы не пришлось здороваться. Даже защитник делал вид, что не замечает протянутой ему Кальтенбруннером руки – он говорил со своим клиентом, заложив руки за спину».(12) На допросах Эрнст Кальтенбруннер заявил, что занимался только разведкой и не имеет никакого отношения к гестапо и концлагерям. Это вызвало бурю возмущения у других подсудимых, которые стали громко протестовать, называя шефа РСХА «убийцей с дипломом юриста». Только Зейсс-Инкварт поддержал Кальтенбруннера, помогая ему свались всю вину на Мюллера.
Представленные доказательства его посещений Маутхаузена, показания коменданта Освенцима Гесса, с которым Кальтенбруннер подробно обсуждал методы массовых убийств, не изменили тактику зашиты бывшего начальника Главного управления имперской безопасности. Кальтенбруннер настаивал на том, что не подписал ни одного смертного приговоры. Ему показали соответствующие документы с его росчерком, но он стал доказывать, что это -- факсимиле и потребовал графологической экспертизы. Эрнст Кальтенбруннер продолжал лгать суду, несмотря на неопровержимые доказательства его преступлений и улюлюкалье других подсудимых. Не испытал не капли раскаяния и не чувствуя ничего, кроме страха неотвратимой смерти, в ночь с 15 на 16 октября 1946 года Кальтенбрунер поднялся на эшафот. Через минуту сержант американской Джон Вуд накинул ему на голову мешок и затянул на шее петлю.
Найдено здесь
@темы: история, познавательное, война
-
-
11.09.2012 в 16:32-
-
11.09.2012 в 19:55Если интересует тема Германии тех лет в общем, искренне рекомендую серию Ричарда Эванса "Третий Рейх"
-
-
11.09.2012 в 20:12Просто сейчас я искала информацию именно про Кальтенбруннера. Статья очень подробная, еще раз благодарю.)