Об "эориях"

[faolchu lynn]

Поскольку пришлось в тему вчерашне-утренней пододеяльной философии.
Все больше проникаюсь искренним уважением к автору "Повести о каменном хлебе". Приятно.

22.11.2010 в 18:18

Пишет  Tayrien:

К слову об... адекватности.
По наводке  Йера Не-Закат из записи в ЖЖ Анны Коростелёвой

Читать дальше... и лучше абстрагируясь от Бертона, Алисы и даже от Шляпника.

Шляпник в этом смысле – интереснейшая модель, полная противоположность Вилли Вонок. На номинативном уровне всё время проводится и подчёркивается мысль, что он АБСОЛЮТНО НЕНОРМАЛЕН: “Ну-с, вот и наша славная троица сумасшедших”, “Застолье ненормальных” (Валет), “Плевать на него, он безумен” (Красная Королева), “Да-да, тому, кто в своём уме, я снился бы вряд ли” (сам Шляпник о себе). Это делается упорно, продуманно, нарочито. Это гениально поддержано выбором лексики (мать Алисы: “Есть нормы одежды”. Алиса в этом смысле – аналог Шляпника на реальном плане, его копия, то, чем он является в волшебной стране).
Но на коммуникативном плане Шляпник при этом – верх адекватности. Он идеально адекватен любой ситуации. Он может использовать странные словечки, но по сути (с точки зрения целеустановок, всей коммуникативной семантики) он говорит в точности то, что надо, что требуется ситуацией. Он может сказать: “Раньше ты была как-то… булатнее, что ли. Нет уж той булатности”, – но заметьте, Алиса прекрасно его понимает, запоминает это и в дальнейшем пытается соответствовать этому определению.
Если говорящий сориентирован только на свою индивидуальную норму, – значит, у него в голове или где-то в стороне существует другой мир, который находится в расхождении с миром реальным, и он пытается безмятежно существовать по его законам. У Шляпника этого нет вообще. Он, правда, живёт в волшебной стране, в Стране чудес, но это уж условие сюжета. Зато в пределах этой страны он совершенно адекватен как гражданин, профессионал и т.д., он не уходит мысленно в какой-то ещё свой, “другой” мир, кривой и отличный от норм этой страны, от норм его окружения.
У него есть, например, непрерывно занимающий его вопрос, фраза, которая повторяется в фильме несколько раз, с виду совершенно безумная: “Чем ворон похож на письменный стол?” Но она только номинативно безумная. Сразу понятно, что коммуникативно это условный аналог любой философской фразы (просто по тому, в каких контекстах она возникает) – ну, допустим, он задумывается в этот миг о смысле жизни, об устройстве Вселенной, ну, подставьте туда номинативно всё что угодно, любую серьёзную философскую фразу, это не важно – это сработает так же. И коммуникативная реакция на неё идёт правильная! В конце концов на вопрос Шляпника: “Ты не знаешь, что общего у ворона и письменного стола?” – Алиса серьёзно отвечает: “Надо поразмыслить”.
Персонаж, действующий по модели Вилли Вонки, никогда не смог бы стряхнуть с себя наваждение, как это делает Шляпник: когда он увлёкся пошивом шляп для Красной Королевы, Алиса только намёком напомнила ему, что что-то он не того, и он тут же среагировал и пришёл в полный адекват: “Да что это со мной, она же… враг. Враг. Мрак”. Вилли Вонка бы отмахнулся, пропустил мимо ушей, ответил бы какой-нибудь репликой, идущей изнутри его внутреннего мира, где учтена только его собственная норма, а все другие не существуют. Увлекшись работой по профессии, он вообще бы всех послал.
Адекватность у Шляпника и в невербальном поведении. Его приводят в цепях к Красной королеве – он падает на колени, садится на пятки и обессиленно роняет голову на плечо. Это такой молчаливый способ сказать: “Я сверх-адекватен ситуации” (‘понимаю, что я в плену, в цепях, выгляжу так, как должен выглядеть’). Когда во время сражения на шахматной доске идёт рубиловка и наступает самый разгар битвы, он рубится не хуже других, и выражение лица у него воинственное, и всё в порядке – он приставляет острие меча Валету к горлу и, в общем, наверное, может его убить. Но в этот момент Алиса отсекает голову Бармаглоту, и битва останавливается. То есть никто уже больше не сражается, сражаться с этой секунды не надо, наступает мир. И Шляпник брезгливо, с ужасом смотрит на свои руки, на меч у себя в руках, типа: “Что это?.. Что это я?” – и роняет его, выпускает из рук с отвращением. Правильно, потому что если битва кончилась, то он уже тогда не воин Белой Королевы, а снова придворный шляпник, ему надо держать в руках иголку, а не оружие. Такая сверх-адекватность ситуации.
Картина получается очень интересная: номинативно заявленное безумие (из раза в раз зрителю освежают память на тему того, что Шляпник – сумасшедший) – и при этом на уровне коммуникативного речевого поведения – полное, фантастическое соответствие норме социума, более полное, чем у кого бы то ни было.

(с)willie-wonka.livejournal.com/530796.html

Мысль пойманная налету: Если вспомнить бестиарий Княжны или совершенно абстрактно от оного (все же не являюсь я любителем подобных... типологий) задуматься над количеством.. персон именующих себя различными разновидностями "нелюдей", становится совершенно очевидно почему (нет, лучше все-таки учесть Княжну. Вернее один существенный для темы момент - название проекта: Кроме людей. Каждый из персонажей обладает некими характеристиками, по которым значительно превышает обычного человека если, конечно, они, качества, не убьют раньше своего обладателя, но в условиях депривации оных становится очень сомнительно приспособляемым к окружающей действительности) столь редко встречаются адекватные собеседники.
Поясню. Коли уже решил излагать. Характеристика, на первый взгляд являющаяся преимуществом данного существа, одновременно детерминирует его реакции в любой ситуации; без учета имеющихся обстоятельств, если угодно. Безусловный, так сказать, инстинкт, "основополагающий" для вида. В то время, как человек, возможно, не выделяющийся совершенно ни в какой области, наделен гораздо большими адаптивными способностями.
Забавно даже - никогда раньше не приходило в голову подобное толкование время от времени посещающего меня соображения: "этот мир - не для людей". Зато в любых ролевках всегда предпочитал роли именно сих бреннейших из тварей.

@темы: философское, vie, monde