все еще оттуда
письма Савиль в Лондоне - Рочестеру в Вудсток Парк. 16 октября 1677.
...Узнав о вашей болезни из неблаговидных рассказов , я вынужден срочно выяснить правду у вас лично, ведь, если дело касается вас, то весь мир или придумывает о вас всякие гадости, или - с удовольствием верит им.
И, если бы ваши друзья принадлежали бы к таким серьезным особям, то они наверняка бы поверили россказням о вашей последней проделке и подумали бы, что вы, сняв свои штаны, избавились и от своего благоразумия, чему я , как человек, знающий ваши таланты и - восхищающийся ими, с вашего разрешения, не поверю. В конце концов, главное - что вы не простудились и не заболели еще больше после этих пробежек в неглиже, все остальное, включая те слухи, которые появляются всегда после проделок вашей Светлости - не имеет никакого значения. Вы же имеете достаточно опыта в подобных делах, чтобы понять, что самое лучшее в этой ситуации - появиться при дворе лично, ведь это никогда еще не проходило безуспешно.
Ответ Рочестера из Вудсток Парка - Савилю в Лондон . 1677.
Дорогой Савиль,
несмотря на то, что я почти ослеп, не могу передвигаться и совершенно забросил всякую надежду вновь увидеть Лондон, я еще не настолько умер, чтобы Ваше письмо- любезная весточка старого друга- не оживило меня заново. Я всегда считал Вас необычайным человеком, но теперь считаю еще и необычайным другом, ведь Вы, придворный, можете еще любить того, кого ненавидеть- сейчас в большой моде.
Насчет моего отвратительного поведения, о котором Вам рассказали- что я нагишом бегаю по миру- правда лишь в том, что мы купались в реке , а потом -примерно в 40 ярдах от реки- носились по лугу, чтобы обсохнуть. Я обращусь к королю и герцогу Йорк и спрошу, не делали ли они чего то подобного- нет, еще лучше- спрошу еще Лорда- Канцлера и Эрцбишофа- об их школьных проделках. Хотя при этом я, конечно, слышал, что первый из них уже младенцем держал доклады о Цицероне, а второй- проповедовал, как Святой Августинус. Из чего я прихожу к выводу, что оба еще в распашонках были намного благоразумнее, чем кто- либо из нашей придурошной "банды", самым неприличным членом которой я являюсь, когда-нибудь надеются стать, даже и во вполне солидном мужском возрасте.
Смею напомнить Вам, Мр. Савиль, что в 1676 году вы сами - один из самых "весомых" мужей Королевства, в виде голой и довольно жирной натуры - влезли в Фонтан Розамунды и довели бедную нимфу до слез от созерцания вашей "мужской красоты" . Признаюсь, что вашего "хвостика" видно почти не было, зато Ваша задница ( о боже, какое бесстыдное самолюбование) превосходила все представления о приличных размерах, и вы показали при этом два таких угрожающих фолианта, которые были больше, чем все наши шесть тощих книжонок, вместе взятых. Так что - " в своем глазу бревна не замечает"...и т. д....
Теперь пришло время поблагодарить вас за приглашение посетить Лондон, чтобы развлекать там голландцев. Этого я избежал бы так же охотно , как и - давить клопов в постели, ведь хорошее голландское настроение еще намного более отвратительно. Если Гоcподь будет милостив и настроит голландцев на спокойствие и меланхолию, то - не стоит будить их спящую веселость , ведь иначе весь город должен будет потонуть в печали. Но Принц Оранский , конечно - особый голландец, и я мог бы себе почти пожелать - появиться из за него в городе, чтобы послужить ему несколькими утонченными любезностями, представить себе которые вы, слишком голландский мр. Савиль, даже и не в состоянии.
Самый лучший подарок, который я могу вам сейчас сделать - это гонец, передающий это письмо, о котором я попрошу вас позаботиться и представить королю, чтобы тот мог насладиться музыкой и гармонией , которую этот мальчик вольет в его уши. Пусть он видит хорошие сны, просыпается радостным, любит уверенно и нежно, живет долго и счастливо! Об этом молюсь я - (дальше по- французски) - усталый содомит, который остается до конца своей говяной жизни Вашим верным другом и преданнейшим слугой
Рочестер.