26.12.2010 в 21:51
Пишет девица Манрик:Догоревшее письмо
…Здравствуй, сестрица.
Глупо писать письма тому, кто живет в соседней комнате, и еще глупее жечь их едва подсохнут чернила – никогда не отправляй в камин непросохшие бумаги, запах выдаст тебя с головой. Но ведь я хотела написать не о том. Мысль ускользает, путается, теряя очертания. Странно и забавно, я думала, что давно забыла как это – не владеть своим разумом. И вот я снова отвлекаюсь.
читать дальшеЯ вижу, как ты смотришь на него, вижу, как не смело он ищет глазами тебя. Вижу, как из полужестов и несказанных слов рождается ваше чувство. Как крепнет оно в вашем молчании.
Ты знаешь, тот день, когда он потерял сознание, и ты осталась в его комнате снова и снова проноситься перед моими глазами. Мне страшно и радостно. Я боюсь того, что он разобьет твое, такое сильное и такое хрупкое сердечко. Я счастлива от того, что ты встретила того, кто стал твоей Судьбой. Прости мне этот возвышенно-пафосный слог, но, ты же помнишь, я никогда не умела выражать свои настоящие чувства без игры и позы.
Матушка тогда очень переживала, и мне пришлось сказать, что от волнения тебе сделалось дурно. Хорошо, что дела помешали проверить ей мои слова, ведь я до сих пор не знаю, как долго ты пробыла в той комнате. Впрочем, это и не важно. Ведь…
...А помнишь, было - вишни цвели,
хмельною была весна,
Мы шли вдвоем, мы мостов не жги,
но ночь не была темна...
Ты помнишь сады Манро? Конечно, помнишь. Нежную розовато-белую, едва разбавленную первой зеленью пену яблочного и вишенового цвета, многоцветное полыхание сирени и скромную изжелта-белую прелесть жасмина. Легкую дрожь водной глади под порывами ветра и замшелые камни на берегу нашего пруда. Огни костров Весеннего Излома, за которыми мы наблюдали, сидя на подоконнике темной спальни завернувшись в одно, чуть колкое покрывало. Кажется, что это было совсем недавно. И хотя с той поры прошли годы, я отчетливо помню горьковато полынный запах тяжелого старого шелка.
Кому заплаты, кому расплата,
но что нам была цена?
Ведь горькие травы не были сжаты,
а с неба смеялась луна...
Помнишь, как мы любили гулять, забывая обо всем на свете, смеялись и, тихо переговариваясь, смотрели на бегущие по полям волны или искрящиеся солнечные блики на воде. Ты всегда любила воду и всегда была на нее похожа: такая же переменчиво неизменная, строго и бережно хранящая свои тайны в темных глубинах глаз. Мне нравилось наблюдать, как слегка склонив голову к левому плечу, ты акварелью рисовала волшебные пейзажи, лишь отчасти похожие на те, что расстилались перед нами. В молчании перелистывать страницы или читать вслух, украдкой бросая взгляды и пряча улыбку за полями шляпки – тихое счастье безмятежной жизни юности.
Расстанемся без печали,
без надежды на встречу:
здесь расходятся наши пути.
Гордыня плохой советчик, но понимаешь это обычно, когда менять что-либо уже попросту поздно и бессмысленно. «В одну реку не войти дважды» - так, кажется, говорят на востоке? Эта горькая истина приходит к нам с опытом, и ее каждый постигает сам. Я не могу винить наших родителей – они всего лишь желали нам счастья, в силу своих любви и понимания. Я всегда старалась стать для них хорошей дочерью и примером для тебя. Ты же уже тогда была мудрее меня и знала, что мы те, кто мы есть и не нужно пытаться изменить это. А я… я всегда была до наивности гордой. Впрочем, сейчас это уже не важно.
Расстанемся без печали,
Не давай обещаний,
Свеча догорела, пора уходить -
Лети.
Ты помнишь, тот солнечный зимний день, когда мне только исполнилось пятнадцать, а ты ждала своего десятого дня рождения? Матушка, сияя каким-то внутренним светом, представляла нам эреа Ангелику и ее старшего сына Юстиниана, который должен был стать моим мужем. Тогда я впервые в жизни осознала, что однажды мы расстанемся навсегда. Нет, мы бы, конечно, не перестали видеться, но наши пути разошлись бы. У каждой появилась бы своя семья, свой дом, а Манро навсегда осталось бы лишь прекрасным, но всего лишь воспоминанием из юности и детства.
А помнишь, было - как нас пьянило
то, что открылось нам?
Мы свято верили: все по силам,
если - к спине спина...
Смешно, но сейчас, оглядываясь назад, я вижу только хорошее, хотя, наверное, поводов для огорчения тоже было не мало. Но сегодня в моих мыслях цветут сады нашей юности и детства, мерно и неторопливо течет река берущая свое начало в горах Ардора и колосятся травы с полей близь нашего поместья. Ты знаешь, теперь мне, как никогда раньше хочется снова увидеть весну в Манро, пройтись по нашему парку. Он наверное совсем зарос и одичал, война не оставляет места и времени для красоты. Да и кому она нужна, когда гибнут люди? Когда мир раскалывается на части и неизвестно, что будет с ним потом.
Кому-то судьбы, кому-то - судьи,
но нам был не страшен гнев:
Мы свято верили, что не будем
плясать под чужой напев.
Мысли снова путаются, разлетаются осенними листьями, уводят меня все дальше. Мне снова вспоминается Юстиниан. Наши встречи и прогулки, его надменное и чуть обиженное молчание, когда я сказал, что лучше умру, чем стану супругой тому, кого не люблю. Его сияющие глаза, немного позже, когда …
Память горчит, как полынная настойка, которой меня отпаивала в детстве матушка. В чем ошиблась я? Где был не прав он? Кто знает? И имеет ли смысл думать об этом сейчас? Вопросы, вопросы, вопросы без ответов. Да и не нужны они теперь. Ни мне, ни ему. Юстиниан мертв, а я…
Расстанемся без печали,
без надежды на встречу:
здесь расходятся наши пути.
Музыкальная шкатулка, что стоит на полке моего секретера начинает играть мелодию заново, и я не могу отвести глаз от кружащейся в танце пары. Хрупкая девушка в легком платье почти летит в объятиях своего кавалера. Я никогда не говорила тебе, но светящаяся изнутри костяная фигурка напоминает мне тебя. В юности я любила гадать, глядя на застывшее в кости и серебре па, кто же это ведет тебя в волшебном танце. Теперь я знаю, кто делит с тобой танец. Смешно сказать, но молодой герцог Придд действительно похож на юношу вырезанного неведомым мастером много лет назад – такой же хрупкий, строгий и сильный. Береги его, сестрица, ты нужна ему гораздо больше, чем он когда-либо скажет вслух.
Расстанемся без печали,
Не давай обещаний.
Костер догорел, и пора уходить -
Иди.
Мелодия затихает, чтобы несколько мгновений спустя начаться заново, чудесный механизм будет повторять ее вновь и вновь, пока не кончиться завод. Когда-то давным-давно, кажется, в прошлой жизни Юстиниан рассказывал мне о том, как устроена эта и подобные ей вещицы. Но я, к стыду своему, почти не запомнила объяснений, в тот день меня гораздо больше занимал выбор кантаты, которую я собиралась исполнить для него. Забавно, как часто я вспоминаю о нем в последние дни, наверное, это от того, что глядя, как расцветает ваше чувство, я невольно вспоминаю о своем, пусть и давно увядшем.
Моим рукам привычней перо,
а ты выбираешь меч...
Уж лучше помнить время даров,
чем жгучую горечь встреч,
Ну вот, мои пальцы снова измазаны чернилами и пахнут бумажной пылью, чей запах не отбить даже лавандовым маслом. Матушка будет не довольна мною, ей кажется, что я неподобающе много времени для благовоспитанной девицы провожу за книгами и письмами и совсем забросила вышивку, начатую еще в прошлом месяце. Странно, не правда ли, но мне даже не хочется спорить с ней об этом. Я устала от споров и разговоров ни о чем, меня все чаще тянет в уединение здешней часовни. Ты будешь смеяться, но за последние дни я научилась молиться. Мне все так же трудно поверить в высшие силы и их вмешательство в нашу жизнь, но теперь я понимаю, в чем смысл молитвы. Когда ты сделала все что могла, когда позади осталось столь многое и от тебя уже ничего не зависит, остается только молиться. Не для того, чтобы высшие силы услышали и снизошли до тебя. Нет. Для того, чтобы дать покой разуму и сердцу.
Уж лучше помнить о том, что было,
и знать, что не будет "потом":
Пути разошлись, но не будет могилы
там, где стоял наш дом -
наш общий дом.
Все чаще меня посещает одна немного странная мысль. Никогда не думала, что подобное может прийти мне в голову, но вот же… Впрочем, этому есть вполне понятное и логичное объяснение: прошлое не должно стоять на пути у будущего. А моя жизнь принадлежит прошлому, хоть я и не признаю этого вслух. Из Олларии доходят странные вести, а с Севера только пугающее меня молчание. Мне кажется, что я тяну время, откладывая разговор с матушкой и скрывая от тебя свои мысли, но пока это еще возможно. Пока герцог Придд находиться под надзором лекарей. Пока он не собирается покинуть замок.
Расстанемся без печали,
без надежды на встречу:
здесь расходятся наши пути.
Знаешь, наверное, прежде всего мне стоит поговорить именно с ним. О должен понять мои чувства и поддержать начинания. О нет, не ревнуй, дорогая сестрица, не сжимай до хруста в своих тонких пальцах письмо. Не бледней столь сильно, тебе это не к лицу и совсем не полезно для здоровья. Я не намерена стоять на пути у вашего чувства, скорее даже наоборот. Но это покажет время. А пока мне нужно закончить это письмо и отправить его в камин, туда, где покоиться прах всех его собратьев. Если, правда, то, что говорила кормилица о сожженных письмах, то Зеленоглазый должен ненавидеть меня – столь обязательного корреспондента надо еще поискать.
Расстанемся без печали:
Ни к чему обещанья:
Ведь небо светлеет, и время идти -
Лети.
Пожалуй, самое время перейти к сути моего послания к тебе. Но я теряюсь и не знаю, как написать так, чтобы это не прозвучало наигранно и пошло. Именно сейчас мне меньше всего хотелось бы быть понятой неверно.
Лино, сестрица, я наконец-то решилась и окончательно осознала, что это выход будет лучшим для всех нас. Я ухожу в монастырь Святой Октавии в Олларии, тот самый, настоятельницу которого в свое время обвинил и отправил в Багерлее наш дед. Я знаю, что не в моих силах отмолить все то, что принес граф невинным людям, но сделаю все, что в моих силах, чтобы грехи отцов не легли тяжким бременем на тебя и твоих еще не рожденных детей. Не смотри столь удивленно, я все же смогла переговорить с герцогом Приддом и, мне кажется, мы поняли друг друга. Совсем скоро ты станешь его супругой - новой герцогиней Придд…
URL записиНеважно, в какой точке земного шара находишься, потому что главное — где ты обитаешь в своих мыслях… Там я счастлива.
Сесилия Ахерн.
"Посмотри на меня"
Сесилия Ахерн.
"Посмотри на меня"
…Здравствуй, сестрица.
Глупо писать письма тому, кто живет в соседней комнате, и еще глупее жечь их едва подсохнут чернила – никогда не отправляй в камин непросохшие бумаги, запах выдаст тебя с головой. Но ведь я хотела написать не о том. Мысль ускользает, путается, теряя очертания. Странно и забавно, я думала, что давно забыла как это – не владеть своим разумом. И вот я снова отвлекаюсь.
читать дальшеЯ вижу, как ты смотришь на него, вижу, как не смело он ищет глазами тебя. Вижу, как из полужестов и несказанных слов рождается ваше чувство. Как крепнет оно в вашем молчании.
Ты знаешь, тот день, когда он потерял сознание, и ты осталась в его комнате снова и снова проноситься перед моими глазами. Мне страшно и радостно. Я боюсь того, что он разобьет твое, такое сильное и такое хрупкое сердечко. Я счастлива от того, что ты встретила того, кто стал твоей Судьбой. Прости мне этот возвышенно-пафосный слог, но, ты же помнишь, я никогда не умела выражать свои настоящие чувства без игры и позы.
Матушка тогда очень переживала, и мне пришлось сказать, что от волнения тебе сделалось дурно. Хорошо, что дела помешали проверить ей мои слова, ведь я до сих пор не знаю, как долго ты пробыла в той комнате. Впрочем, это и не важно. Ведь…
...А помнишь, было - вишни цвели,
хмельною была весна,
Мы шли вдвоем, мы мостов не жги,
но ночь не была темна...
Ты помнишь сады Манро? Конечно, помнишь. Нежную розовато-белую, едва разбавленную первой зеленью пену яблочного и вишенового цвета, многоцветное полыхание сирени и скромную изжелта-белую прелесть жасмина. Легкую дрожь водной глади под порывами ветра и замшелые камни на берегу нашего пруда. Огни костров Весеннего Излома, за которыми мы наблюдали, сидя на подоконнике темной спальни завернувшись в одно, чуть колкое покрывало. Кажется, что это было совсем недавно. И хотя с той поры прошли годы, я отчетливо помню горьковато полынный запах тяжелого старого шелка.
Кому заплаты, кому расплата,
но что нам была цена?
Ведь горькие травы не были сжаты,
а с неба смеялась луна...
Помнишь, как мы любили гулять, забывая обо всем на свете, смеялись и, тихо переговариваясь, смотрели на бегущие по полям волны или искрящиеся солнечные блики на воде. Ты всегда любила воду и всегда была на нее похожа: такая же переменчиво неизменная, строго и бережно хранящая свои тайны в темных глубинах глаз. Мне нравилось наблюдать, как слегка склонив голову к левому плечу, ты акварелью рисовала волшебные пейзажи, лишь отчасти похожие на те, что расстилались перед нами. В молчании перелистывать страницы или читать вслух, украдкой бросая взгляды и пряча улыбку за полями шляпки – тихое счастье безмятежной жизни юности.
Расстанемся без печали,
без надежды на встречу:
здесь расходятся наши пути.
Гордыня плохой советчик, но понимаешь это обычно, когда менять что-либо уже попросту поздно и бессмысленно. «В одну реку не войти дважды» - так, кажется, говорят на востоке? Эта горькая истина приходит к нам с опытом, и ее каждый постигает сам. Я не могу винить наших родителей – они всего лишь желали нам счастья, в силу своих любви и понимания. Я всегда старалась стать для них хорошей дочерью и примером для тебя. Ты же уже тогда была мудрее меня и знала, что мы те, кто мы есть и не нужно пытаться изменить это. А я… я всегда была до наивности гордой. Впрочем, сейчас это уже не важно.
Расстанемся без печали,
Не давай обещаний,
Свеча догорела, пора уходить -
Лети.
Ты помнишь, тот солнечный зимний день, когда мне только исполнилось пятнадцать, а ты ждала своего десятого дня рождения? Матушка, сияя каким-то внутренним светом, представляла нам эреа Ангелику и ее старшего сына Юстиниана, который должен был стать моим мужем. Тогда я впервые в жизни осознала, что однажды мы расстанемся навсегда. Нет, мы бы, конечно, не перестали видеться, но наши пути разошлись бы. У каждой появилась бы своя семья, свой дом, а Манро навсегда осталось бы лишь прекрасным, но всего лишь воспоминанием из юности и детства.
А помнишь, было - как нас пьянило
то, что открылось нам?
Мы свято верили: все по силам,
если - к спине спина...
Смешно, но сейчас, оглядываясь назад, я вижу только хорошее, хотя, наверное, поводов для огорчения тоже было не мало. Но сегодня в моих мыслях цветут сады нашей юности и детства, мерно и неторопливо течет река берущая свое начало в горах Ардора и колосятся травы с полей близь нашего поместья. Ты знаешь, теперь мне, как никогда раньше хочется снова увидеть весну в Манро, пройтись по нашему парку. Он наверное совсем зарос и одичал, война не оставляет места и времени для красоты. Да и кому она нужна, когда гибнут люди? Когда мир раскалывается на части и неизвестно, что будет с ним потом.
Кому-то судьбы, кому-то - судьи,
но нам был не страшен гнев:
Мы свято верили, что не будем
плясать под чужой напев.
Мысли снова путаются, разлетаются осенними листьями, уводят меня все дальше. Мне снова вспоминается Юстиниан. Наши встречи и прогулки, его надменное и чуть обиженное молчание, когда я сказал, что лучше умру, чем стану супругой тому, кого не люблю. Его сияющие глаза, немного позже, когда …
Память горчит, как полынная настойка, которой меня отпаивала в детстве матушка. В чем ошиблась я? Где был не прав он? Кто знает? И имеет ли смысл думать об этом сейчас? Вопросы, вопросы, вопросы без ответов. Да и не нужны они теперь. Ни мне, ни ему. Юстиниан мертв, а я…
Расстанемся без печали,
без надежды на встречу:
здесь расходятся наши пути.
Музыкальная шкатулка, что стоит на полке моего секретера начинает играть мелодию заново, и я не могу отвести глаз от кружащейся в танце пары. Хрупкая девушка в легком платье почти летит в объятиях своего кавалера. Я никогда не говорила тебе, но светящаяся изнутри костяная фигурка напоминает мне тебя. В юности я любила гадать, глядя на застывшее в кости и серебре па, кто же это ведет тебя в волшебном танце. Теперь я знаю, кто делит с тобой танец. Смешно сказать, но молодой герцог Придд действительно похож на юношу вырезанного неведомым мастером много лет назад – такой же хрупкий, строгий и сильный. Береги его, сестрица, ты нужна ему гораздо больше, чем он когда-либо скажет вслух.
Расстанемся без печали,
Не давай обещаний.
Костер догорел, и пора уходить -
Иди.
Мелодия затихает, чтобы несколько мгновений спустя начаться заново, чудесный механизм будет повторять ее вновь и вновь, пока не кончиться завод. Когда-то давным-давно, кажется, в прошлой жизни Юстиниан рассказывал мне о том, как устроена эта и подобные ей вещицы. Но я, к стыду своему, почти не запомнила объяснений, в тот день меня гораздо больше занимал выбор кантаты, которую я собиралась исполнить для него. Забавно, как часто я вспоминаю о нем в последние дни, наверное, это от того, что глядя, как расцветает ваше чувство, я невольно вспоминаю о своем, пусть и давно увядшем.
Моим рукам привычней перо,
а ты выбираешь меч...
Уж лучше помнить время даров,
чем жгучую горечь встреч,
Ну вот, мои пальцы снова измазаны чернилами и пахнут бумажной пылью, чей запах не отбить даже лавандовым маслом. Матушка будет не довольна мною, ей кажется, что я неподобающе много времени для благовоспитанной девицы провожу за книгами и письмами и совсем забросила вышивку, начатую еще в прошлом месяце. Странно, не правда ли, но мне даже не хочется спорить с ней об этом. Я устала от споров и разговоров ни о чем, меня все чаще тянет в уединение здешней часовни. Ты будешь смеяться, но за последние дни я научилась молиться. Мне все так же трудно поверить в высшие силы и их вмешательство в нашу жизнь, но теперь я понимаю, в чем смысл молитвы. Когда ты сделала все что могла, когда позади осталось столь многое и от тебя уже ничего не зависит, остается только молиться. Не для того, чтобы высшие силы услышали и снизошли до тебя. Нет. Для того, чтобы дать покой разуму и сердцу.
Уж лучше помнить о том, что было,
и знать, что не будет "потом":
Пути разошлись, но не будет могилы
там, где стоял наш дом -
наш общий дом.
Все чаще меня посещает одна немного странная мысль. Никогда не думала, что подобное может прийти мне в голову, но вот же… Впрочем, этому есть вполне понятное и логичное объяснение: прошлое не должно стоять на пути у будущего. А моя жизнь принадлежит прошлому, хоть я и не признаю этого вслух. Из Олларии доходят странные вести, а с Севера только пугающее меня молчание. Мне кажется, что я тяну время, откладывая разговор с матушкой и скрывая от тебя свои мысли, но пока это еще возможно. Пока герцог Придд находиться под надзором лекарей. Пока он не собирается покинуть замок.
Расстанемся без печали,
без надежды на встречу:
здесь расходятся наши пути.
Знаешь, наверное, прежде всего мне стоит поговорить именно с ним. О должен понять мои чувства и поддержать начинания. О нет, не ревнуй, дорогая сестрица, не сжимай до хруста в своих тонких пальцах письмо. Не бледней столь сильно, тебе это не к лицу и совсем не полезно для здоровья. Я не намерена стоять на пути у вашего чувства, скорее даже наоборот. Но это покажет время. А пока мне нужно закончить это письмо и отправить его в камин, туда, где покоиться прах всех его собратьев. Если, правда, то, что говорила кормилица о сожженных письмах, то Зеленоглазый должен ненавидеть меня – столь обязательного корреспондента надо еще поискать.
Расстанемся без печали:
Ни к чему обещанья:
Ведь небо светлеет, и время идти -
Лети.
Пожалуй, самое время перейти к сути моего послания к тебе. Но я теряюсь и не знаю, как написать так, чтобы это не прозвучало наигранно и пошло. Именно сейчас мне меньше всего хотелось бы быть понятой неверно.
Лино, сестрица, я наконец-то решилась и окончательно осознала, что это выход будет лучшим для всех нас. Я ухожу в монастырь Святой Октавии в Олларии, тот самый, настоятельницу которого в свое время обвинил и отправил в Багерлее наш дед. Я знаю, что не в моих силах отмолить все то, что принес граф невинным людям, но сделаю все, что в моих силах, чтобы грехи отцов не легли тяжким бременем на тебя и твоих еще не рожденных детей. Не смотри столь удивленно, я все же смогла переговорить с герцогом Приддом и, мне кажется, мы поняли друг друга. Совсем скоро ты станешь его супругой - новой герцогиней Придд…