Номос важнее предрассудков.
Я наконец нашла точку, за которую мне - держаться в этом клубке нитей. Слишком поздно, да, но лучше уж так. И кажется, я снова (в очередной раз) выбираю не ту сторону, которой правильно держаться настоящим борцам за добро и справедливость.
Сейчас моя искренняя душевная симпатия на стороне ровно двух существ - Пол Пимли Прентисс и тахин-горностай. Я даже могу это объяснить, но не хочу формулировать. Просто они ведут себя... честно? И они правы.
И, боже, как меня достал Роланд и его ка-тет.
Эдди, всегда такой милый и непосредственный Эдди, который изгаживался в процессе и под конец вообще повел себя, как последний пафосный мудак и был убит, как он же. И тот, кто убил его, был в тот момент тоже - стрелок, и я знаю, что направляло его руку. И Сюзанна, вырождающаяся в безжалостную холодную стерву без тени сомнений. В Детту Уокер, только еще хуже, чем была та.
Джейк, который все еще держится. И Роланд, который давно уже превратился в антагониста себе самому, который исказил себя, не изменив себе.
Сдвинувшийся (съехавший с катушек) мир, который должен умереть, чтобы возродиться вновь. Мир, который не может, которому нельзя больше жить.
Жизнь, которой нужна быстрая, милосердная смерть.
Интересно, думал ли сэй Кинг, когда создавал образ Алого Короля, об алхимической свадьбе и Красном Короле. Думал ли о том, что нет в этом мире ни добра, ни зла, и о том, что то, чему суждено погаснуть, стоит погасить быстро, пока оно не начало тлеть - и гнить.
Думал ли о безумии Алого короля и о том, каково ему в этом безумии.
Наверняка думал, должен был.
"Я поднял голову и увидел, что в таверну вошел этот мальчик. Он выглядел, как ты, юный сэй, да, выглядел, мог сойти за твоего близнеца. Только лицо его было в крови, один глаз ему вышибли, изуродовав его, и он хромал. Выглядел, как смерть, это точно, и страшно меня напугал, и от одного его вида мне стало грустно. Я продолжал мыть пол, думая, если буду мыть, он не обратит на меня внимания, может. Даже не заметит и уйдет.
Но он посмотрел на меня и сказал: «Почему ты должен причинять мне боль, когда я так тебя люблю? Когда я не могу делать что-то еще и не хочу, ибо любовь создала меня, и кормила, и поддерживала в лучшие дни? Почему же ты и дальше собираешься резать меня, уродовать мое лицо, наполнять меня болью? Я только любил тебя за твою красоту, как ты когда-то любил меня, до того, как мир сдвинулся. А теперь ты уродуешь меня ногтями и капаешь мне в нос обжигающие капли ртути; ты натравливал на меня зверей, да, натравливал, и они пожрали мои внутренности. Вокруг меня собираются кан-тои, и нет мне покоя от их смеха. И однако, я люблю тебя и буду служить тебе, и вновь верну магию, если ты мне позволишь, ибо так было устроено мое сердце, когда я поднялся из Прима. Однажды я был не только красив, но и силен, но теперь моя сила практически иссякла».
Он плакал. Он сказал: «Если пытка прекратится, я, возможно, смогу поправиться… если не красота, то сила вернется ко мне кес. Но еще неделя… может, пять дней… даже три… и будет поздно. Даже если пытка прекратится, я умру. И ты тоже умрешь, ибо когда любовь покидает мир, все сердца останавливаются. Скажи им о моей любви, и скажи им о моей боли, и скажи им о моей надежде, которая все еще жива. Это все, что у меня есть, это я сам, это все, о чем я прошу, — а потом мальчик повернулся и вышел."
Ядогадываюсь предполагаю, к чему ведет сэй Кинг. И совсем не считаю, что он прав.
Надо доесть этот кактус.
Не хочу дочитывать.
Себе, чтобы помнить.
Сейчас моя искренняя душевная симпатия на стороне ровно двух существ - Пол Пимли Прентисс и тахин-горностай. Я даже могу это объяснить, но не хочу формулировать. Просто они ведут себя... честно? И они правы.
И, боже, как меня достал Роланд и его ка-тет.
Эдди, всегда такой милый и непосредственный Эдди, который изгаживался в процессе и под конец вообще повел себя, как последний пафосный мудак и был убит, как он же. И тот, кто убил его, был в тот момент тоже - стрелок, и я знаю, что направляло его руку. И Сюзанна, вырождающаяся в безжалостную холодную стерву без тени сомнений. В Детту Уокер, только еще хуже, чем была та.
Джейк, который все еще держится. И Роланд, который давно уже превратился в антагониста себе самому, который исказил себя, не изменив себе.
Сдвинувшийся (съехавший с катушек) мир, который должен умереть, чтобы возродиться вновь. Мир, который не может, которому нельзя больше жить.
Жизнь, которой нужна быстрая, милосердная смерть.
Интересно, думал ли сэй Кинг, когда создавал образ Алого Короля, об алхимической свадьбе и Красном Короле. Думал ли о том, что нет в этом мире ни добра, ни зла, и о том, что то, чему суждено погаснуть, стоит погасить быстро, пока оно не начало тлеть - и гнить.
Думал ли о безумии Алого короля и о том, каково ему в этом безумии.
Наверняка думал, должен был.
"Я поднял голову и увидел, что в таверну вошел этот мальчик. Он выглядел, как ты, юный сэй, да, выглядел, мог сойти за твоего близнеца. Только лицо его было в крови, один глаз ему вышибли, изуродовав его, и он хромал. Выглядел, как смерть, это точно, и страшно меня напугал, и от одного его вида мне стало грустно. Я продолжал мыть пол, думая, если буду мыть, он не обратит на меня внимания, может. Даже не заметит и уйдет.
Но он посмотрел на меня и сказал: «Почему ты должен причинять мне боль, когда я так тебя люблю? Когда я не могу делать что-то еще и не хочу, ибо любовь создала меня, и кормила, и поддерживала в лучшие дни? Почему же ты и дальше собираешься резать меня, уродовать мое лицо, наполнять меня болью? Я только любил тебя за твою красоту, как ты когда-то любил меня, до того, как мир сдвинулся. А теперь ты уродуешь меня ногтями и капаешь мне в нос обжигающие капли ртути; ты натравливал на меня зверей, да, натравливал, и они пожрали мои внутренности. Вокруг меня собираются кан-тои, и нет мне покоя от их смеха. И однако, я люблю тебя и буду служить тебе, и вновь верну магию, если ты мне позволишь, ибо так было устроено мое сердце, когда я поднялся из Прима. Однажды я был не только красив, но и силен, но теперь моя сила практически иссякла».
Он плакал. Он сказал: «Если пытка прекратится, я, возможно, смогу поправиться… если не красота, то сила вернется ко мне кес. Но еще неделя… может, пять дней… даже три… и будет поздно. Даже если пытка прекратится, я умру. И ты тоже умрешь, ибо когда любовь покидает мир, все сердца останавливаются. Скажи им о моей любви, и скажи им о моей боли, и скажи им о моей надежде, которая все еще жива. Это все, что у меня есть, это я сам, это все, о чем я прошу, — а потом мальчик повернулся и вышел."
Я
Надо доесть этот кактус.
Не хочу дочитывать.
Себе, чтобы помнить.
